Библия, изложенная для семейного чтения. Апостол Павел в Риме

Итак, решено было отправить Павла в Рим, что было согласно с его давним желанием проповедовать о Спасителе в этой столице мира.

Перед отправлением в Рим Павлу пришлось говорить в присутствии приехавшего поздравить нового наместника молодого царя Иудейского Агриппы II, которому Фест предложил послушать Павла для того, чтобы узнать его мнение о религиозном споре, по поводу которого возникло дело Павла, и о воскресении «какого-то Иисуса умершего».

И в этом случае, как перед народом в Иерусалиме, Павел рассказал историю своего обращения и изложил предметы своего проповедования, «то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу Иудейскому и язычникам».

«Безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия», — прервал при этом речь апостола Фест, римский язычник, которому бессмысленными показались слова о воскресении.

«Не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла», — возразил Павел и затем обратился к царю Иудейскому и, призвав его в свидетели, что все, что он говорил о Христе, происходило не скрытно, но при всех в Иерусалиме, спросил его: «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь».

«Ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином», — отвечал загадочно Агриппа, пораженный неожиданным вопросом Павла в то время, когда он еще находился под впечатлением речи его.

«Молил бы я Бога, — сказал тогда апостол, — чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз». (Деян. 25, 19; 26, 23–25, 27–29)

Получив достаточное убеждение в невиновности Павла, Агриппа сказал Фесту, что можно было бы его освободить, если бы он не потребовал суда у кесаря, и потому правитель распорядился отправить Павла в Рим, поручив его, вместе с некоторыми другими узниками, надзору сотника Августова полка, именем Юлия.
 
Во время плавания по Средиземному морю узник апостол был пророком и утешителем для плывущих. Достигнув острова Крит, когда время для путешествия становилось опасным, Павел предупредил спутников своих, что дальнейшее плавание «будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для жизни всех». Словам его не поверили и, пустившись в дальнейший путь, подверглись кораблекрушению, и дошло до того, что «носились, отдавшись волнам». Тогда Павел, «став посреди них, сказал: мужи! убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо Ангел Бога, Которому принадлежу я и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: “не бойся, Павел! тебе должно предстать пред кесаря, и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобою”. Посему ободритесь, мужи, ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано. Нам должно быть выброшенными на какой-нибудь остров».

Действительно, в виду одного берега корабль сел на мель и разбился волнами, между тем как все люди (числом 276) спаслись на земле, которая оказалась островом Мальта, жители которого человеколюбиво обошлись с пострадавшими. Тогда разложили огонь для костра, чтобы обогреться.

«Когда же Павел набрал множество хвороста и клал на огонь, тогда ехидна, выйдя от жара, повисла на руке его. Иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек — убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить. Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым; но, ожидая долго и видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог.

Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял чудно спасшихся и три дня дружелюбно угощал их. Отец же Публия лежал в это время, страдая горячкою; Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки, исцелил его». После того исцелил и еще многих больных, приходивших к нему, чем возбудил благоговейное удивление туземцев, которые, после трехмесячного пребывания апостола Павла с его спутниками на острове их, при отъезде чужеземцев с почестями проводили их и снабдили всем нужным. Отплыв от Мальты «на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове», апостол Павел и прочие, «приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня», затем день — в Ригии и высадились на пристани Путеол (близ Неаполя), «где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней»; оттуда же сухим путем добрались до Рима (не позже 62 года). С восторгом встретили апостола Павла бывшие в Риме христиане: они вышли к нему навстречу «до Аппиевой площади и трех гостиниц. Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился». (Деян. 27, 10, 15, 21–27; 28, 3–15)
 
В Риме сотник Юлий «передал узников военачальнику, а Павлу позволено было жить особо с воином, стерегущим его», следовательно, не в самом строгом заключении. Поэтому он мог свободно принимать посетителей и продолжать свою апостольскую деятельность, что он и делал в продолжение своего двухлетнего узничества в Риме.

По прибытии своем сюда «через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев» здешних и, назначив им день собраться у него, «он от утра до вечера излагал им учение о Царствии Божием, приводя свидетельства и удостоверяя их о Иисусе из закона Моисеева и пророков».

«Одни убеждались словами его, а другие не верили. Будучи же не согласны между собою, они уходили, когда Павел сказал следующие слова: хорошо Дух Святый сказал отцам нашим через пророка Исаию: пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (см. Ис. 6, 9–10). Итак да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат. Когда он сказал это, Иудеи ушли, много споря между собою. И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех, приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно». (Деян. 28, 16–17, 23–31)

Деятельность апостола Павла в это время не ограничивалась Римской Церковью. Посредством друзей и сотрудников своих, бывавших по временам при нем, он поддерживал общение со всеми своими Церквами в Греции и Малой Азии и руководил их письменными наставлениями, которые послужили и будут служить руководством для мира на вечные времена. «Деяния» не сообщают о дальнейшей судьбе апостола Павла. Остальные немногочисленные сведения о нем черпаются из его «Посланий» или из преданий, по которым известно, что освобожденный от первых уз в Риме апостол Павел совершил восьмое и последнее путешествие апостольское, во время которого распространял и утверждал учение Евангелия в Азии, Крите ^[1] (см. Тит. 1, 5) и, по сказанию некоторых, «даже в отдаленных местах Запада» — в Испании (см. Рим. 15, 24).

Дивную жизнь свою увенчал святой апостол Павел мученической смертью в Риме при императоре Нероне, как иные полагают, в одно время со святым апостолом Петром, по другим же сказаниям — через год после мученической смерти Петра, около 68 лет от рождения. Он был обезглавлен мечом.

Предвидел кончину свою блаженный апостол, и так изображает он отношение свое к этому важнейшему в жизни событию.

«Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере. Но если я и соделываюсь жертвою за жертву и служение веры вашей, то радуюсь и сорадуюсь всем вам. О сем самом и вы радуйтесь и сорадуйтесь мне».  (Флп. 1, 21–25; 2, 17–18)

В следующих же словах просматривается осознание им именно мученической смерти и полная готовность к тому праведной души: «…ибо меня уже приносят в жертву, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его». (2 Тим. 4, 6–8)

Не словами ли святителя Иоанна Златоуста достойнее всего почтить память возлюбленного им святейшей любовью первоверховного апостола Павла, тем более что в лице его может как бы заключаться и обращение ко всем потрудившимся словом и делом на ниве Божией людям Ветхого и Нового Заветов: «Не так блистательно небо, когда солнце разливает лучи свои, как блистателен Рим, озаряющий все концы вселенной двумя светилами своими — мощами апостолов Петра и Павла! Удивляюсь в Риме не множеству золота, не мраморным колоннам, не другим украшениям его, но этим столпам Церкви!»

«О, кто дал бы мне ныне прикоснуться к Павлову телу, прильнуть ко гробу и увидеть прах того тела, которое носило язвы Господа Иисуса и повсюду посеяло проповедь Евангелия; прах того тела, через которое вещал Христос, сиял свет блистательнее всякой молнии, гремел голос, ужаснейший для злых духов всякого грома, через который Павел высказал эти вожделенные слова: “Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих” (Рим. 9, 3), через который говорил он перед царями и не смущался. Этот голос очистил вселенную, прекращал болезни, изгонял порок, вселял истину; в этом голосе присутствовал Сам Христос и всюду шествовал с ним! И подлинно достоин был принять на себя Христа этот язык, вещавший только угодное Господу и, подобно Серафимам, паривший на неизреченной высоте. Ибо что может быть возвышеннее этого голоса, вещающего, что “ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем” (Рим. 8, 38–39).

О, как желал бы я видеть прах этих уст, через которые Христос изглаголал великие и неизреченные тайны, даже большие тех, какие возвестил Сам, потому что через учеников как совершил, так и возглаголал Он более, нежели Сам! Прах тела, через которое Дух дал вселенной дивные Свои провещания. Чего не совершили благие уста Павловы? Изгоняли злых духов, отпускали грехи, заграждали уста мучителям, связывали язык философов, привели вселенную к Богу, убедили самых варваров быть любомудрыми, преобразовали все на земле…

Желал бы я видеть не только прах уст, но и сердца Павлова, которое можно, не погрешая, назвать сердцем вселенной, источником тысячи благ, началом и стихией нашей жизни! Из этого сердца разливался на все дух жизни и передавался членам Христовым, сообщаемый не посредством жил, но посредством благих желаний. Это сердце было так пространно, что вмещало в себе целые города, племена и народы. “Сердце наше расширено”, — пишет апостол Павел коринфянам (2 Кор. 6, 11). Однако же и это пространное сердце нередко сжимала и сокращала расширяющая его любовь, как пишет Павел тем же коринфянам: “От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобыогорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам” (2 Кор. 2, 4).

Я желал бы видеть разрушившееся это сердце, которое сгорало скорбью по каждом погибающем; которое видит Бога, как сказано: “блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят”; которое соделалось жертвою — так как “жертва Богу — дух сокрушен”; сердце, превысшее небес, пространнейшее вселенной, блистательнейшее солнечных лучей, горячейшее огня, твердейшее алмаза. В этом сердце был источник “воды живой”, наполняющей не лице земли, но человеческие души. Оно жило новою, а не этою нашею жизнью: “И уже не я живу, но живет во мне Христос” (Гал. 2, 20).

Итак, сердце его было Христовым сердцем, скрижалью Духа Святаго, книгою благодати. За чужие грехи оно трепетало: “Боюсь, — говорит апостол, — не напрасно ли я трудился у вас… боюсь, чтобы мне по пришествии не найти вас такими, какими не желаю” (2 Кор. 12, 20).

За себя же боялся апостол Павел того, “дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным”(1 Кор. 9, 27).

Сердце Павла так удостоилось возлюбить Христа, как не любил никто другой; оно презирало смерть и геенну, сокрушалось о братних слезах. Это сердце было самое терпеливое, однако не потерпело короткого времени, когда фессалоникийцы были в опасности отстать от веры…

Я желал бы видеть прах рук, бывших в узах; рук, через возложение которых Павел подавал Духа и которыми написал: “Видите, как много написал я вам своею рукою” (Гал. 6, 11). Прах рук, которые увидев, ехидна упала в огонь… Я желал бы видеть прах очей, которые не напрасно потеряли зрение и прозрели во спасение вселенной; еще в теле удостоились видеть Христа; которые видели земное и не видели; созерцали незримое, не знали сна, бодрствовали среди ночей; не терпели того, что делают завистники. Я желал бы видеть прах этих ног, обошедших вселенную и не утруждавшихся, — ног, которые были забиты в колоду, когда поколебались темницы… Но для чего говорить порознь? Я желал бы увидеть гроб, в котором почивают все эти орудия света и правды, — члены, живые ныне, но во дни земной жизни Павла — мертвые, распявшиеся миру; члены воистину Христовы — во Христа облеченные, жилище Духа, святое здание; члены, пригвожденные страхом Божиим, носившие на себе язвы Христовы!

Размыслив обо всем этом, будем мужественны. И Павел был человек, и он имел одинаковое с нами естество, и все прочее у него было общее с нами. Только он явил величайшую любовь ко Христу, и потому взошел превыше небес и сравнялся с Ангелами. Потому, если и мы захотим хотя несколько вознестись и возжечь в себе этот огонь, то возможем подражать святому апостолу. А если бы это было невозможно, то не восклицал бы Павел: “Подражайте мне, как я Христу” (1 Кор. 4, 16). Итак, не дивиться ему только будем, не изумляться только перед ним, но и подражать ему, чтобы по отшествии отсюда удостоиться нам узреть его и участвовать в неизреченной  славе его» ^[2].