Подошла к концу первая седмица Великого поста... И очень хочется подвести для самого себя ее итог — что самое главное удалось вынести из этих дней — таких непростых, насыщенных, таких по-весеннему светлых и оттого, невзирая на покаянный свой характер, радостных. Вот, пожалуй, это главное, из чтения Покаянного канона и из собственного опыта: нет ничего страшнее, разрушительнее, губительнее греха. Об этом — все те примеры сокрушительных падений, о которых повествует в своем удивительном и поистине великом творении преподобный пастырь Критский. О том же свидетельствует — буквально все Священное Писание, все святые отцы говорят. И опять же — наш личный опыт подтверждает: со всем можно справиться, все можно пережить, лишь бы Господь помощью Своей не оставлял. Что бы это ни было — предательство близкого друга, нищета, болезнь, смерть того, кто для нас бесконечно дорог,— ничто не сломит, не уничтожит человека, если с ним Господь. А грех... Он не просто ранит, отравляет, уродует душу. Он разлучает нас с Богом, отлучает от единственной истинной Жизни.
 |
|
Чтение Великого покаянного канона. Новоспасский монастырь. Фото: Патриархия.Ru |
Страшен грех. И все же... Все же есть нечто, что гораздо страшней, чем быть грешным, плохим со всех точек зрения человеком. Не считать себя таковым, быть искренне убежденным в своей всецелой или хотя бы «частичной» праведности — это самое страшное.
Умирает, гибнет душа грешного человека. Но Господь для того и пришел на землю, чтобы спасти грешников (см.: 1 Тим. 1, 15). И спасает, когда они каются в своих грехах, оплакивают их, просят с сокрушением сердечным, чтобы Он вывел их из бездны и мрака падения в Свой чудный, прекрасный свет.
А вот праведников Господь спасать не приходил. Почему? Потому что нет на самом деле, никогда не было и не будет на земле ни одного праведника в собственном смысле, кроме Одного — Того, Кто, будучи Богом, не усомнился стать Человеком. «Праведники» — это на самом деле те же грешники, только своей греховности не признающие и потому в Спасителе не нуждающиеся. Ибо зачем Спаситель, если ты не погибаешь?..
Впрочем, не обязательно почитать себя праведным для того, чтобы остаться вне пути спасения. Для этого достаточно просто… не считать себя грешным, только и всего. Что, кроме покаяния, может возвести от земли к небесам? Что, помимо него, может сотворить такое чудо: «сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк.15:24)? Нет покаяния, нет и спасения. С чего Евангелие начинается? «Покайтесь…» (Мф.3:2). Если это слово не услышано, то все остальное — не понято.
А легко ли на самом деле видеть свою греховность, признавать, что ты грешник? Нет. Не только потому, что это ко многому обязывает: к смирению, сугубому терпению, самоуничижению, например. Но и потому, что мы невнимательны к себе, глубоко не «копаем» и никак не возьмем в толк: что уж в нас такого плохого?
Когда есть грехи по-настоящему тяжелые — те, что именуются смертными, — разглядеть их легче. И сердцем тогда совершенно естественно сокрушаться. Правда, это сокрушение, как правило, удается сохранять недолго. А если грехи всего-навсего «повседневные», «обычные», «простительные»? Как тогда попасть в число тех грешников, для спасения которых вочеловечился Господь, соединиться с ликом этих блаженных счастливцев?
Наверное, возможно это все же и без совершения особых злодеяний, каких-то исключительных беззаконий. Достаточно понять и удерживать в памяти только один, но всем нам присущий грех: несоответствия той высочайшей цели, тому поразительному назначению, которое определил для нас Господь.
«Бог сотворил нас для Себя»,— свидетельствует блаженный Августин. Не потому, что испытывает в нас нужду, не потому, что мы Ему необходимы: Он Самодостаточен, Совершен, нет ничего, что в нашем понимании было бы Ему «нужно». Суть в другом: назначение человека быть с Богом, жить в Его любви, чувствовать, воспринимать ее сердцем и на нее сердцем же откликаться. К мыслимой, предельно возможной для тварного существа полноте совершенства нас призывает и хочет возвести наш Создатель. А мы хотим ли этого так же, как Он? Или всю жизнь уклоняемся, уворачиваемся от Его заботливых, ласковых рук, ищем чего-то, кого-то, но не Его единого? Скорее — так.
Это и есть главный грех, всеобщий, объемлющий собой все прочие, их обуславливающий. Он — главный повод и основание для того, чтобы мы все же смогли счесть себя действительно грешными, действительно нуждающимися в том, чтобы Господь нас спас — вопреки всему, в том числе и нашей воле, так часто Ему противящейся.
Мне кажется, к сознанию этого греха и сердечному его чувствованию и должен подвести нас пост. Об этом мы молимся, когда просим словами преподобного Ефрема, чтобы Господь даровал нам зреть наши грехи и, конечно же, тот источник, из которого они рождаются.
И еще кажется, что Господь эту молитву только тогда исполняет, когда мы хорошо понимаем, чего в ней вымаливаем. Видеть свои грехи больно и неприятно. Видеть же главный грех, убеждаясь в том, что неправильно не что-то отдельное в жизни, а жизнь в целом, как таковая, мучительно нестерпимо. Хотим мы этого мучения? Если нет, то и не сподобимся. А если да, то Господь нам его обязательно дарует. И оно-то, войдя в сердце, завладев душой, заставит меняться — день за днем, шаг за шагом, не давая покоя и роздыха.
Таково это мучение, желанность и ценность которого приоткрывает ревностной христианской душе пост. Мучение, избавляющее от мучения вечного.