Некоторый великий подвижник сказал: “должно терпеть свои недостатки точно также, как терпим недостатки других, и снисходить душе своей в ее немощах и несовершенствах. Вместе с этим не должно предаваться нерадению: должно заботиться усердно о исправлении и усовершенствовании себя”
1.
“Не возмущайся, не приходи в недоумение, сказал некоторый святой Отец, когда увидишь в себе действие какой либо страсти. Когда восстанет страсть, подвизайся против нее, старайся обуздать и искоренить ее смирением и молитвою” 2.
Смущение и недоумение, при открывшемся действии страсти, служит доказательством, что человек не познал самого себя3.
При свете Слова Божия рассмотрим отношение наше к страстям и немощам нашим, чтоб получить правильное понятие о себе и, на основании правильного понятия о себе, правильно управлять собою.
Человек в беззакониях зачинается, рождается во грехах: (Пс.50:7) следовательно страсти или греховные недуги души и тела свойственны нашему падшему естеству.
Страсти противоестественны непорочному естеству нашему, каким оно было создано; противоестественны страсти и естеству обновленному; они естественны падшей природе. Так естественны всякой телесной болезни свойства этой болезни; так естественны болезни и смерть нашему телу, утратившему бессмертие и свойства бессмертия. До падения бессмертие было естественно нашему телу, — болезни и смерть были неестественны.
Страсти — иначе «грех», в обширном значении этого слова. Апостол, когда говорит о «грехе, живущем в человеке» (Рим.7:14, 7:20), разумеет под словом грех заразу злом всего естества человеческого, разумеет страсти. Это состояние называется также состоянием «плотским» (Рим.7:14, 8:8) и «смертью» (Рим.7:24, 8:2).
Человек, до искупления рода нашего Спасителем, не мог противиться страстям, хотя бы и хотел: они насильно увлекали его; они властвовали над ним против воли его. Христианин, при посредстве святого Крещения, свергает с себя иго страстей; он получает силу и возможность противиться страстям, попирать их4. Но и искупленному человеку, человеку обновленному, помещенному в духовном раю — в Церкви — предоставлена свобода: по произволу своему, он может или противиться страстям и победить их о Господе, или покоряться и поработиться им. Так и в чувственном раю предоставлено было на произвол первозданному человеку или повиноваться заповеди Божией, или преслушать её.
Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет её; постоянное сопротивление низлагает её. Каждое увлечение страстию усиливает её, постоянное увлечение страстью порабощает страсти увлекающегося ею.
Сопротивление христианина страстям должно простираться до распятия «плоти со страстьми и похотьми» (Гал.5:24); оно должно простираться в избранных духовных борцах до пролития крови: отдай кровь и прими Дух5. Только «пострадавший плотию преста от греха» (1Пет.4:1). Это значит: только злостраждущий по телу в вольных или невольных подвигах способен противостоять греховным пожеланиям плоти, подавить и заглушить их в себе. Тело упокоеваемое и лелеемое разнообразною негою и угождениями ему — вместилище страстей.
Пострадавши и распявшийся за нас Богочеловек требует от учеников и последователей Своих, чтоб они подражали Его страданиям, чтоб пожертвовали всем временным для вечного, тленным для нетленного, чтоб были учениками и последователями Богочеловека самою жизнью.
Необходим подвиг для христианина; но не подвиг освобождает христианина от владычества страстей: освобождает его десница Вышнего, освобождает его благодать Святого Духа.
Обузданием и умерщвлением плоти, трудами благочестия при тщательном соблюдении евангельских заповедей доставляется христианину истинное смирение. Истинное смирение заключается в полном самоотвержении, в полной преданности Богу, в непрестанном служении Богу. Такое смирение привлекает в душу Божественную благодать. Божественная благодать, осенивши душу, преподает ей духовное ощущение, — и страсти, эти ощущения и влечения плотские и греховные, остаются праздными6.
Действие страстей, услаждающее человека плотского, тягостно, мучительно для человека духовного, — возбуждает в нем сильнейшее отвращение. При малейшем появлении или возбуждении страсти, бежит он от нее, как от хищного, лютого зверя, как от убийцы, бежит под покров молитвы; под покров евангельского учения, под покров Божий.
Душа, не возделанная евангельскими заповедями, и тело, не возделанное трудами благочестия, не способны быть храмом Божественной благодати, храмом Святого Духа.
Сущность подвига заключается в исполнении заповедей. Не обуздывающий своего тела трудами, постом, бдением, молитвенными стояниями, и потому предоставляющий господствовать в себе плотскому мудрованию, питающий и поддерживающий в себе страсти, не возможет соделаться исполнителем заповедей.
Смерть, одна смерть вполне освобождает даже святых Божиих от влияния на них греха. Бесстыдны страсти: могут восстать они и в лежащем на смертном одре. Даже на смертном одре невозможно прекратить бдительности над собою. Поверь бесстрастию тела твоего тогда, когда оно уляжется во гроб.
Страсти, пребывая в христианине, постоянно принуждая его быть на страже, постоянно вызывая его на борьбу, содействуют его духовному преуспеянию. Зло, по премудрому устроению Божественного промысла, содействует благому намерением неблагим: сказал это преподобный Макарий Великий7.
Жесткий и тяжеловесный жернов стирает зерна пшеницы в муку, пшеницу соделывает способною к печению из нее хлебов. Тяжкая борьба со страстями стирает сердце человека, сминает надменный дух его, заставляет сознаться в состоянии падения, опытно обнаруживая это состояние, — заставляет сознаться в необходимости искупления, уничтожает надежду на себя, переносит всю надежду на Искупителя.
Должно веровать, что в первородном грехе заключается семя всех страстей, что мы родимся с наклонностью ко всем видам греха: и потому не должно удивляться проявлению и восстанию ни одной страсти, как чему нибудь необыкновенному и странному.
По свойствам души и тела, по влиянию обстоятельств, в одном человеке действует и развивается с особенною силою одна страсть, в другом — другая: в ином заметна особенная наклонность к сребролюбию, в другом объедению; один увлекается плотским вожделением, другой жаждою суетных почестей. Неувлекающийся какою-либо страстью не должен думать, что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее.
Постоянно должно быть готовым к противодействию всем страстям. В особенности должно бодрствовать против страсти преобладающей, проявляющейся чаще других страстей, наиболее беспокоящей человека.
Страсти, свойственные падшему естеству, различаются величайшим различием от страстей, усвоиваемых произвольно каждым человеком. Сила вторых несравненно значительнее силы первых. Но покаяние, как всемогущее врачевство, преподаемое всемогущим врачом — Богом, врачует человека, произволящего употребить законно это врачевство, врачует со всей удовлетворительностью от всех греховных недугов.
Некоторые страсти служат началом и причиною для других страстей; таковы: объедение; нега, развлечения, роскошь, сребролюбие, славолюбие, неверие. Последствия их: сладострастие, печаль, гнев, памятозлобие, зависть, гордость, забвение Бога, оставление добродетельного жительства.
В духовном подвиге должно преимущественно вооружаться против начальных страстей: последствия их будут уничтожаться сами собою. Отрекшийся от телесных наслаждений, от человеческой славы, от любостяжания, от рассеянной жизни, не будет предаваться гневу и печали, не обуяет его ни гордость, ни зависть; беспрепятственно будет он шествовать по пути заповедей Божиих к спасению, к обширному Богопознанию, доступному для одних чистых сердцем.
Вождь всех страстей — неверие. Оно отверзает вход в душу и сребролюбию, и честолюбию, и скверным вожделениям, и гневу, и печали, и исполнению зол — отчаянию.
Вождь и дверь всех истинных христианских добродетелей — вера.
Страсти живут тайно в людях, проводящих рассеянную, невнимательную жизнь; по большей части они удовлетворяются ими, по большей части не примечаются ими, по большей части оправдываются, — часто признаются за чистейшие, возвышеннейшие добродетели.
Один истинный христианин, постоянно внимающий себе, поучающийся в законе Господнем день и ночь, старающийся исполнять евангельские заповеди со всею тщательностью, может увидеть свои страсти. Чем более он очищается и преуспевает: тем более страсти обнаруживаются пред ним. Наконец пред взорами ума, исцеленного Евангелием, открывается страшная пропасть падения человеческого. Христианин видит в себе падение человечества, потому что видит свои страсти. Страсти — знамение греховного смертоносного недуга, которым поражено все человечество.
В какое положение приводит христианина зрение страстей своих, своего падения? — приводит в плач о себе, в плач горький, неутешный. Никакая земная радость не может остановить, прервать этого плача. Одна Божественная благодать останавливает его по временам, преподавая плачущему и растерзанному сердцу надежду спасения, духовное успокоение и небесное наслаждение, истекающие из мира Христова.
В какое положение приводит христианина открывшееся в нем действие страстей? — оно восставляет его к усиленной брани против страстей. Подвижник Христов усугубляет свои молитвы, свой пост, свои бдения, свои коленопреклонения, и, показуя умственно бедствия свои Богу, ходатайствует неизреченным сокрушением и болезнью сердца о помиловании. «Аз же, — говорит Божественный Давид, — внегда они стужаху ми, облачахся во вретище, и смирях постом душу мою, и молитва моя в недро мое возвратится. Плача и сетуя тако смиряхся» (Пс.34:13—14).
Чем обнаруживаются страсти? — помыслами, мечтаниями и ощущениями греховными. Помыслы и мечтания иногда внезапно являются уму, иногда татебным образом подкрадываются к нему; подобно этому возникают и ощущения в сердце и теле. Греховные помыслы, мечтания и ощущения влекут к совершению греха на самом деле, или, по крайней мере, к услаждению и пленению греховными помыслами, мечтаниями, ощущениями, к совершению греха в воображении и чувстве.
Подвижник Христов должен отречься не только от совершения греха делом, но и от совершения его в воображении и чувстве. Каждая страсть усиливается от услаждения ею, от исполнения беззаконных требований и представлений ее тайными душевными движениями. Страсть, исполненная на самом деле, или насажденная в душу долговременным сочувствием ей и питанием ее, получает владычество над человеком. Нужно много времени, нужен кровавый подвиг, нужно особенное Божие милосердие, особенная Божия помощь, чтоб свергнуть иго страсти, принятой произвольно, получившей власть над человеком, или от падения человека в смертный грех, или от преступного, произвольного наслаждения грехом в сокровенном душевном чертоге, посвященном Христу.
Невозможно, чтоб страсти, живущие внутри человека, не обнаруживались в его помышлениях, словах и действиях. Эти обнаружения страстей, когда сопровождаются каким бы то ни было увлечением, называются и признаются падениями8 на поприще истинного христианского подвижничества, стремящегося к совершенству. Врачуются они немедленным покаянием.
Такие падения — неотъемлемая принадлежность ветхости ветхого Адама: человеческого естества, падшего и зараженного грехом. Особливо новоначальный подвижник не может не увлекаться греховными помыслами, мечтаниями и ощущениями; он не может не согрешать греховными помыслами, мечтаниями и ощущениями; он не может не согрешать словом и самым делом. Согрешения эти врачуются немедленным покаянием. Не говорится здесь о падениях в смертные грехи и о произвольно греховной жизни, которая вся — падение: здесь говорится о падениях легких от немощи, называемых грехами простительными, от которых и самые праведники не были вовсе свободны.
Свидетельствует Писание: «седмерицею падет праведник, и восстанет» покаянием (Притч.24:16). Соответственно очищению покаянием уменьшаются увлечения, но вместе они делаются утонченнее, неприметнее, обольщают и обманывают иногда мужей, исполненных Божественной благодати (1Пар.21:1). Увлечения эти охраняют от превозношения, служат причиною смирения, удерживают на спасительной пажити покаяния9.
Смотря на себя из такого познания себя, должно хранить мир душевный, никак не смущаться и не унывать, не приходить в недоумение, когда откроется в нас действие страстей. Иногда действие это бывает легким, иногда очень сильным. Мужественно воспротивимся страстям.
Не престанут они восставать и нападать на нас до гробовой доски! И мы приготовимся к пожизненному сопротивлению им, в твердом убеждении, что не можем быть постоянными победителями страстей, что по естественной необходимости мы должны подвергаться невольным побеждениям, что самые эти побеждения споспешествуют преуспеянию, когда поддерживают и усиливают в нас покаяние и рождающееся из него смирение.
Не будем доверять нашим победам над страстями, не будем восхищаться этими победами. Страсти, подобно орудующим ими демонам, лукавы: они представляются побежденными, чтоб мы превознеслись, и чтоб по причине, нашего превозношения победа над нами была удобнее и решительнее.
Приготовимся смотреть на наши победы и побеждения одинаково: мужественно, хладнокровно, беспристрастно.
Увлекся ли ты мечтаниями греховными, усладился ли греховными помыслами, произнес ли праздное, безрассудное слово, употребил ли много пищи, или сделал что другое, подобное этому, — не возмущайся, не малодушествуй, не прилагай вреда ко вреду10. Покайся немедленно пред сердцеведцем — Богом, старайся исправиться и усовершенствоваться, убедись в необходимости строжайшего наблюдения за собою, и, сохраняя спокойствие души, с твердостью и настойчивостью продолжай духовный путь твой.
Спасение наше — Бог наш, не наши дела. Делами веры, то есть исполнением евангельских заповедей, мы доказываем истину нашей веры и верность нашу Богу.
Не обращай внимания на помыслы ложного смирения, которые по увлечении и падении твоем внушают тебе, что ты невозвратно прогневал Бога твоего, что Бог отвратил лице Свое от тебя, оставил, забыл тебя. Познай источник этих помыслов по плодам их. Их плоды: уныние, ослабление в духовном подвиге, а часто и оставление его навсегда или на продолжительное время.
Если человекам доступно познание, что каждому подвижнику на продолжительном и многотрудном поприще духовного подвига непременно предлежат и победы и побеждения, что невозможно ограниченности, немощи, греховности нашим не выражаться проявлениями: тем более ведает это Создатель наш и установитель подвига — Бог. С милосердием взирает Он на преткновения Своего подвижника, и за великодушное постоянство и верность готовит ему венец правды, победы, славы.
Вожделенна чистота сердца и тела! Ею зрится Бог (Мф.5:8). Чистота эта приобретается постоянным и многотрудным подвигом против нечистоты. Для вступления в подвиг против нечистоты необходимо, чтоб она открылась пред взорами ума. Открывается она помыслами, мечтаниями, ощущениями плотскими. Никогда не боровшийся против нечистоты, неведающий ее, признающий себя чистым, находится в самом опасном самообольщении, способен неожиданно для себя и внезапно низвергнуться в пропасть смертных согрешений: нечистота есть неотъемлемая принадлежность падшего естества, а чистота — дар благодати Божией, привлекаемый правильным трудом человека к очищению себя.
Величайшая разница — согрешать намеренно, по расположению к греху, и согрешать по увлечению и немощи, при расположении благоугождать Богу. Величайшая разница — проводить греховную жизнь, проводить жизнь, удовлетворяя всем пожеланиям, всем страстям своим, и претыкаться по причине немощи, ограниченности, по причине греховной заразы, шествуя по пути Божию.
Опасно преждевременное бесстрастие! опасно преждевременное получение наслаждения Божественною благодатью. Дары сверхъестественные могут погубить подвижника, ненаученного немощи своей падениями, неопытного в жизни, неискусного в борьбе с греховными помыслами, неознакомленного подробно с лукавством и злобою демонов, с удобоизменяемостью человеческого естества. Человек свободен в избрании добра и зла; хотя бы этот человек и был сосудом Божественной благодати: он может злоупотребить самою благодатью Божиею. По причине ее он может превознестись над ближними; по причине ее он может подвергнуться самонадеянности, последствием самонадеянности обыкновенно бывает нерадение, ослабление в подвиге, оставление его. Вслед за нерадением внезапно, неистово восстают плотские вожделения в душе и теле освященных, увлекают подобно бурному потоку, низвергают в пропасть блудных поползновений, часто в самую смерть душевную.
Человеколюбец — Бог, «иже всем человекам хощет спастися, и в разум истины приити» (1Тим.2:4), попустил служителям Своим, попустил возлюбленным Своим, на все время земного странствования их, борьбу с внешними и внутренними скорбями. Борьба со страстями и страдания, прозябающия из этой борьбы, несравненно тягостнее всех искушений извне. Томление и подвиг, в которые возводится христианин невидимою, внутреннею борьбою, восходит значением своим к подвигу мучеников. «Дай кровь и приими Дух», повторяем изречение Отцов, ознакомившихся опытно с этою борьбою. Иго такого подвига несут одни тщательные исполнители заповедей Евангелия, одни истинные служители Христа. “Исполнение заповедей научает человека его немощи”, сказал преподобный Симеон11. На познании и сознании немощи зиждется все здание спасения.
Странный ход дела для поверхностного взгляда! Исполнение заповедей научает человека его немощи”. Но это — слова опыта. Только при тщательном исполнении заповедей Христовых человек может увидеть множество страстей своих; только при тщательном исполнении заповедей Христовых человек может убедиться в совершенном бессилии ветхого Адама для деятельности нового, в справедливости определения, произнесенного духовным законом, определения, что этот закон может быть исполнен единственно щедротами Христовыми12.
Во всемогущей деснице Промысла самый грех, живущий внутри человека, объявший все существо его, объявший все члены души и тела, содействует его преуспеянию, если этот человек — истинный христианин.
Нищета духовная, сознание своего падения, сознание необходимости в Искупителе, стремление всем существом к исповеданию искупившего нас Сына Божия и Бога, Господа нашего Иисуса Христа — плоды борьбы со страстями. Эти плоды — залог вечного блаженства.
Нищета духовная, падение человечества, живое исповедание Искупителя неизвестны сыну века сего. Он работает страстям, признает в себе обилие достоинств, видит добродетели, — и, или ничего не ожидает на небе, не помышляя никогда о небе, или ожидает там наград, как долга, ожидает по причине глубокого неведения о единственной добродетели, награждаемой на небе. Добродетель эта — христианство.
Раб Божий, исполняя евангельские заповеди, более и более открывает в себе страсти, и в то время, как благодать Святого Духа образует в нем блаженные духовные состояния, нищету духа, плач, кротость, милость, целомудрие, духовный разум, он признает себя грешником из грешников, несоделавшим никакого добра, виновным в бесчисленных согрешениях, достойным вечной муки в геенне огненной за непрестанное нарушение заповедей Божиих.
Святые Отцы, видя в себе прозябающим плод духовный от борьбы со страстями, не желали прекращения этой борьбы; они желали претерпевать в ней доблественно, великодушно13. Блаженные! они не искали другого совершенства, кроме совершенства в смирении; они не искали обрести надежду спасения в чем-либо своем, искали обрести ее во Христе. Где нет смирения, там нет христианских добродетелей, а где истинное смирение, там все добродетели во всей полноте их; там — Христос; там страсти и орудующий ими «враг» диавол «ничтоже успеют» на служителя Христова, «и сын беззакония», грех, «не приложит», грех, «не преложит озлобити его» (Пс.88:23.).
Последуем стопам Отцов, — и достигнем в пристань вечного блаженства. Аминь.
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
1 Духовные наставления блаженного старца Серафима Саровского, глава 10 о подвигах, изд. 1844 года.
2 Преподобного аввы Дорофея, поучение 13-е, о терпении искушений.
3 Там же.
4 Преподобного аввы Дорофея, поучение 1-е, об отвержении мира.
5 4-е изречение аввы Лонгина. Достопамятные сказания.
6 Св. Исаак Сирский, Слово 43.
7 Слово 4, гл. 6.
8 Преподобный Нил Сорский называет их мысленными падениями. Слово 3.
9 Преподобный Нил Сорский, Слово 3.
10 Старца Серафима, глава 10.
11 Главы богословские и деятельные, гл. 4, Добротолюбие, ч. 1.
12 Преподобный Марк Подвижник, о Законе Духовном, гл. 32.
13 Преподобный авва Дорофей, поучение 13-е.