В чем заключается покаяние? Человек, который отвернулся от Бога или жил собой, вдруг или постепенно понимает, что его жизнь не может быть полной в том виде, и каком он ее переживает. Покаяние заключается в том, чтобы обернуться лицом к Богу. Этот момент изначальный и решительный. Когда мы вдруг меняем курс и вместо того, чтобы стоять спиной или боком по отношению к Богу, по отношению к правде, по отношению к своему призванию, мы уже сделали первое движение, мы обратились к Богу. Мы еще не покаялись в том смысле, что мы не изменились; но, чтобы это случилось, мы должны что-то пережить, потому что мы не отвращаемся от себя и не обращаемся к Богу просто так, как нам вздумается. Бывает: человек живет себе спокойно, ничего с ним не происходит особенного. Он как бы “пасется” на поле жизни, щиплет траву, не думает, что над ним небо бездонное, не думает ни о какой опасности, ему жить хорошо. И вдруг что-то случается и обращает его внимание на то, что все не так просто. Это происходит у всех людей по-разному.
Бывает так, что человек совершает тот или другой, как будто незначительный, поступок и вдруг видит его последствия. Я помню одного мальчика, который размахивал перед своей сестренкой кинжалом. Размахивая этим кинжалом, он ее ослепил. В тот момент он вдруг понял, что бездумно, безответственно играть таким предметом, как кинжал. Эта женщина оставалась слепа на один глаз в течение всей своей жизни, но ее брат этого никогда не мог забыть. Он помнил об этом не в том смысле, что боялся прикоснуться к кинжалу или к перочинному ножу, он знал, что самые незначительные действия могут иметь окончательно трагическое значение. Иногда мысль, которая нас приводит к покаянию, бывает не так трагична, мы слышим вдруг то, что о нас думают люди. Мы представляем себя всегда в хорошем виде. Когда нас критикуют, у нас появляется тенденция думать, что человек, который нас не видит такими прекрасными, какими мы себя видим, ошибается. Но вот мы услышали еще несколько мнений других людей о самих себе. Мы думали, что мы герои, а все думают, что мы трусы. Мы думали, что мы безукоризненно правдивы, а люди думают, что мы лукавы, и т. д. Если мы остановим внимание на этом, мы уже ставим перед собой вопрос: кто я? каково мое призвание в жизни? Я не говорю о ремесленном призвании, а о том, каким человеком я могу стать. Неужели я удовлетворен тем, кем я являюсь, не могу ли я себя перерасти, стать лучше?
Случается, что обращает мое внимание на себя самого не голос одного или другого нашего знакомого, ачтение Евангелия. Я читаю Евангелие и вижу, каков может быть человек. Я вижу образ Христов во всей егокрасоте или, во всяком случае, в той мере красоты, какую я способен увидеть. Я начинаю себя сравнивать. Яначинаю обращаться не на себя самого, а на другое: или на образ Христа, или на то, что обо мне думают люди; и начинается суд над собой. В момент, когда начинается суд, начинается и покаяние. Это еще не полнота покаяния, потому что произвести над собой качественный суд - это не значит быть в душу раненным тем, что я совершил и чем я являюсь.
Иногда мы сознаем головой, что мы плохи и в том и в другом отношении должны быть иными, а чувством мы этого не можем пережить. Мне вспоминается один случай. Много лет назад (еще в 20-х годах) был съезд русского студенческого христианского движения. На этом съезде присутствовал один замечательный священник - отец Александр Ельчанинов, писания которого сейчас переизданы в России. К нему пришел на исповедь офицер и сказал:
- Я могу вам выложить всю неправду моей жизни, но я ее только головой сознаю. Мое сердце остаетсясовершенно нетронутым. Мне все равно. Головой я понимаю, что это все зло, а душой никак не отзываюсь: ни болью, ни стыдом.
И отец Александр сказал потрясающую вещь:
- Не исповедуйтесь мне. Это будет совершенно напрасное дело. Завтра, перед тем как я буду служить литургию, вы выйдите к Царским вратам. И когда все соберутся, вы скажите то, что вы только что сказали мне, и исповедуетесь перед всем собравшимся съездом.
Офицер на это согласился, потому что он чувствовал себя мертвецом; он чувствовал, что в нем жизни нет, что у него только память и голова, а сердце мертво, и жизнь в нем погасла. Он вышел от священника с чувством ужаса. Офицер думал, что начни он сейчас говорить, и весь съезд от него отвернется. Все с ужасом посмотрят на него и подумают: “Мы считали его порядочным человеком, а какой он негодяй, он не только негодяй, но и мертвец перед Богом”. Но он пересилил свой страх и ужас, встал и начал говорить. И случилось для него самое неожиданное. В момент, когда он сказал, зачем он встал перед Царскими вратами, весь съезд обратился к нему сострадательной любовью. Он почувствовал, что все ему открылись, что все открыли объятия своего сердца, что все с ужасом думают о том, как ему больно, как ему страшно. Он разрыдался и в слезах произнес свою исповедь; и для него началась новая жизнь.
И вот тут мы касаемся очень важного момента, именно покаяния. Покаяние заключается не столько в том, чтобы хладнокровно увидеть в себе грех и принести его Богу на исповеди, сколько в том, что нас что-то так ударило в душу, что вырвались из наших глаз и из нашего сердца слезы. Святой Варсонофий Великий говорит, что слезы истинного покаяния могут нас очистить так, что даже отпадет необходимость идти на исповедь: если нас Бог простил, то человеку нечего больше прощать.
Есть интересная мысль у ученика преп. Симеона Нового Богослова, преп. Никиты Стифата, где он говорит, что слезы истинного покаяния могут человеку вернуть даже потерянную телесную девственность. Покаяние должно быть именно такое.
Но мы не можем так каяться постоянно. Это нам не под силу. Что же нам делать? Вы, наверно, читали о том, как совершаются раскопки древних городов или памятников. Приходит археолог и начинает скрести землю. Сначала он видит обыкновенную почву, но постепенно начинает различать какие-то очертания того, что давным-давно легло под землю. Это уже первое видение. Когда мы в себе видим самым зачаточным образом что-либо, что недостойно ни нас самих, ни той любви и уважения, которыми мы окружены, ни той любви, которую Бог к нам проявляет, - это уже начало нашего прозрения. Мы можем пойти на исповедь и сказать, что под почвой, может быть очень глубоко, лежит мир греха, но я узнал на поверхности кое-что о нем. Я хотел бы это принести Богу и сказать:
- Я это увидел! Ты мне помог это увидеть, Господи! И я отрекаюсь от этого зла. Я пока еще не умею каяться,но я знаю, что это несовместимо ни с моей дружбой с Тобой, ни с тем отношением моих близких, которыми я окружен, ни с тем, чем я хочу быть.
Есть старая средневековая разрешительная молитва, которая заканчивается словами: “И да простит тебе Господь все грехи, в которых ты истинно раскаялся”. Не то, что ты просто рассказал, а то, перед чем ты содрогнулся душой, что тебя охватило ужасом. Эти грехи тебе прощаются. Остальное является твоей новой задачей. Ты должен дальше и дальше, глубже и глубже уходить в себя, в эти раскопки, и начать находить то, что недостойно ни тебя, ни Бога, ни того, что о тебе думают люди. Исповедь, таким образом, делается частью прогрессивного, постепенно углубляющегося покаяния. Постепенно раскрываются перед тобой новые глубины. Вы тогда скажете:
- В чем же заключается жизнь? В том, чтобы уходить в эти глубины и видеть в себе только зло, зло, зло?..Уходить во тьму? С этим нельзя жить!
Да, с этим нельзя жить. Но тьму разгоняет свет. Если мы видим в себе что-нибудь умное - это значит, чтосвет проник в новую глубину нашей жизни.
Я хочу привести пример, который я привожу детям.
Ко мне приходит ребенок и говорит:
-Я всматриваюсь во все зло, которое во мне есть, и не умею его искоренить, вырвать из себя.
Я его спрашиваю:
- А скажи: когда ты входишь в темную комнату, неужели ты машешь в ней белым полотенцем в надежде, что тьма разойдется, рассеется?
- Нет. Конечно, нет!
- А что ты делаешь?
- Я открываю ставни, я открываю занавески, я открываю окна.
- Вот именно! Ты проливаешь свет туда, где была тьма. Так же и тут. Если ты хочешь по-настоящему каяться, исповедоваться поистине и меняться, тебе не надо сосредоточиваться только на том, что в тебе плохо. Тебе нужно впустить в себя свет. А для этого нужно обратить внимание на то, что у тебя уже есть светлого. И во имя этого света бороться со всей тьмой, которая в тебе есть.
- Да, но как это сделать? Неужели я буду о себе думать, что вот я такой хороший в том или другом отношении?
- Нет. Читай Евангелие и отмечай в нем те места, которые ударяют тебя в душу, от которых трепетно делается сердце, от которых ум светлеет, которые подстегивают твою волю к желанию новой жизни. И знай, что в этом слове, в этом образе, в этой заповеди, в этом примере Христа ты нашел себе искорку Божественного света. И оскверненная, потемневшая икона, которой ты являешься, просветлела. Ты уже немного становишься похожим на Христа, в тебе понемногу начинает проявляться образ Божий. А если так, то запомни это. Если ты будешь грешить, то будешь осквернять святыню, которая в тебе уже есть, уже живет, уже действует, уже растет. Ты будешь тушить в себе образ Божий, тушить свет или окружать его тьмой. Этого ты не делай. Если ты будешь верен тем искрам света, которые в тебе уже есть, то постепенно тьма вокруг тебя будет рассеиваться. Во-первых, там, где свет, тьма уже рассеяна. Во-вторых, когда ты обнаружишь в себе какую-то область света, чистоты, правды; когда смотришь на себя и думаешь, что ты насамом деле настоящий человек, тогда можешь начинать бороться с тем, что наступает на тебя подобно врагам, наступающим на город, затемняя этот свет в тебе. Вот ты уже научился почитать чистоту, и вдруг в тебе подымается грязь мыслей, телесных желаний, чувств, чувствительности. В этот момент ты себе можешь сказать: нет, я обнаружил в себе искорку целомудрия, искорку чистоты, желание кого-то полюбить без того, чтобы этого человека осквернять даже мыслью, не говоря уже о прикосновении. Эти мысли я допустить в себе не могу, не стану, буду бороться против них. Для этого я обращусь ко Христу и буду кричать Ему: “Господи, очисти! Господи, спаси! Господи, помоги!” И Господь поможет.
Но Он не поможет тебе, прежде чем ты сам не поборешься. Есть рассказ в жизнеописании преп. Антония Великого, как он отчаянно боролся с искушением. Боролся так, что, наконец, в изнеможении упал на землю и лежал без сил. Вдруг перед ним явился Христос, и, не имея сил подняться к Нему, Антоний Ему говорит:“Господи, где же Ты был, когда я так отчаянно боролся?” Христос ему ответил: “Я стоял невидимо рядом с тобой, готовый вступить в бой, если бы ты только сдался. Но ты не сдался, и ты победил”.
И вот я думаю, что каждый из нас может научиться каяться и приходить на исповедь всякий раз с новой победой и с новым видением того поля битвы, которое перед ним раскрывается все шире и глубже. И мы можем получить прощение наших грехов от Христа, прощение того, что мы уже начали в себе побеждать, и благодать - новую силу, чтобы победить то, что мы еще не победили.
Митрополит Антоний Сурожский