Алёша — человек Божий

Сегодня, в день 5-летия со дня кончины Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, портал Православие.Ru представляет вниманию читателей 2-ю главу из книги о Святейшем, которую писатель Александр Сегень готовит для публикации в серии «Жизнь замечательных людей». Выбранный фрагмент повествует о малоизвестных эстонских страницах жизни юного Алексия Ридигера, чудесной истории его появления на свет и первых шагах на пути к великому церковному служению. Заданный отрывок охватывает 1929–1940-е годы.
 
Очередь волновалась — всем надо ехать, а в автобусе всё меньше и меньше мест. Поглядывали на молоденькую беременную русскую. Пропустить, что ли, её вперёд? А если самим не хватит билетов? Нет уж, пусть дома сидит, а не разъезжает со своим животом! И когда, наконец, очередь дошла до неё, кондуктор сухо объявил:

— Piletid otsa! — Кончились билеты!

— Но мне очень нужно, — взмолилась беременная. — Пожалуйста! Я готова хоть стоя ехать.

— Стоя ехать не полагается! — решительно отказал кондуктор.

Уговаривать его было бесполезно. Единственное, что он мог для неё сделать, продать билет на завтрашний рейс.

На другой день она снова пришла на автобусную остановку. При виде неё вчерашний кондуктор свысока посмотрел и сухо обронил:

— Ваше счастье, что вы вчера не уехали.

— А в чём дело?

— Тот автобус разбился. Упал с моста в реку. Все пассажиры погибли.

Она могла погибнуть вместе со всеми. И не родился бы её ребёнок. А она ещё так переживала, что не смогла уехать вчера! Бог отвёл её и малыша от погибели. Чудо милости Господней, благодаря которому на свет появится Алёша Ридигер. Другое, ещё более потрясающее чудо произойдёт на водах Невы 21 августа 1963 года. Но об этом — в своё время.

Елена Иосифовна не поехала в злосчастном автобусе, её ребёнок нужен будет всей России, и он появился на свет в субботу 23 февраля 1929 года по новому стилю. В сей день Церковь отмечает память мученика Харалампия, епископа Магнезийского, пострадавшего в 202 году. Правитель Лукиан, видевший мучения, лично приблизился к терзаемому, плюнул в него, и тотчас лицо Лукиана повернулось назад, а затылок стал вместо лица. Лишь по молитве мученика лицо правителя вновь заняло привычное положение. Кроме Харалампия 23 февраля вспоминают мучеников Порфирия и Ваптоса, благоверную княгиню Анну, супругу Ярослава Мудрого, преподобного Прохора Печерского, преподобного Лонгина Коряжемского, святую Галину и мучениц дев Еннафу, Валентину и Павлу.

Крещение младенца состоялось в том же храме, где венчались его родители, о чём есть запись в приходской книге. Имя было дано в честь святого Алексия человека Божия, память которого по Юлианскому календарю отмечается 17 марта. В житии о нём сказано, что он родился в Риме в семье благочестивых и богатых христиан и с юности готовил себя к отречению от мирской суетности. Он и посвятит себя иному бытию, нежели все люди, будет скитаться много лет, чтобы потом, вернувшись домой в образе нищего, жить неузнанным во дворе своих родителей. Но прежде чем Алексий покинет Рим ради скитаний, по достижении совершеннолетия родители обручили его с девицей из императорского рода. Венчание происходило в храме святого Вонифатия на Авентинском холме. Вероятно, поддавшись уговорам родителей, он решил, что сможет стать как все, но после свадьбы Алексий сильней прежнего осознал, что не создан для обычных человеческих радостей и покинул свою невесту, дабы скитаться по свету, посвятив себя целиком и полностью Богу и другим людям.

Этот эпизод жития особенно важен для понимания поступка Алексия Ридигера, совершённого им в 1950 году.

Но пока он ещё маленький, и его выносят из храма на свежий весенний воздух, и отныне он сочетался со Христом в Таинстве святого крещения. Его везут домой, чтобы скромно отметить важное событие. Скромно потому, что вообще живут не пышно, а к тому же и Великий пост на дворе. Во время застолья говорят о том, что в России опять начались гонения на Церковь, недавно там вышло постановление об усилении антирелигиозной пропаганды в городе и деревне, вне закона поставлены религиозные объединения, а Церковь — под жёсткий контроль государства.

Весна 1929 года действительно принесла с собой новую волну гонений на христианство, все пропагандистские силы были задействованы на антирелигиозную агитацию. Не случайно, как установлено многими литературоведами, действие романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» происходит в канун Пасхи именно 1929 года, когда поэтам Бездомным вменялось писать стихи, доказывающие, что Иисуса Христа никогда не было.

Летом в Москве прошёл II Всесоюзный съезд безбожников. Выступая на нём, Максим Горький гневался, что борьба против Церкви идёт не полным ходом, призывал использовать новые изощрённые методы: «Религия давно стала человеконенавистничеством. Хорошо написано в книгах, красиво, но, когда из этих книг переходит в жизнь то, что там написано, вы прекрасно знаете, какие получаются последствия для рабочего народа.

Несомненно, что многие возвращаются к религии по мотивам эстетическим, потому что в церкви поют хорошо. И действительно, наша русская церковная музыка есть нечто глубоко ценное, это действительно хорошая музыка. Почему-то до сих пор никто не догадался написать к этой музыке хорошие, красивые слова, которые можно было бы слушать не в качестве вечерни, обедни, всенощной, а как и когда угодно. Почему не сделать этого? Ценность музыки несомненна. А что касается слов, то чего другого — слов у нас сколько угодно. Почему бы не издать Библию с критическими комментариями? Против нас действуют от Библии. Библия — книга в высокой степени неточная, неверная. И против каждого из тех текстов, которые могут быть выдвинуты противником, можно найти хороший десяток текстов противоречивых. Библию надо знать.

Критическое издание Библии с комментариями было бы хорошим орудием в руках безбожников. Дело не в том, чтобы ломать церкви, а в том, чтобы люди забыли о церквах, чтобы туда никто не ходил, — вот чего нужно добиваться».

А вот грохочет горлопан Маяковский: «К сожалению, товарищи, наша антирелигиозная литература еще слаба. У нас были величайшие богоборцы, скажем, как Достоевский, величайшие богоискатели и богостроители, скажем, Толстой, у нас были просто величайшие богодураки… Мы можем уже безошибочно за поповской рясой различать обрез кулака, но тысячи других хитросплетений через искусство опутывают нас той же самой проклятой мистикой. Владимир Ильич в письме к Горькому писал, что католический священник в сутане, растлевающий девушек, не так страшен, как демократический поп без рясы, закручивающий нам головы красивыми словами. Мы обещаем работой ответить на призыв съезда. В наше время мы должны со всей ответственностью сказать, что если еще можно так или иначе понять безмозглых из паствы, вбивающих в себя религиозное чувство в течение целых десятков лет, так называемых верующих, то писателя-религиозника, который работает сознательно и работает все же религиозничая, мы должны квалифицировать или как шарлатана, или как дурака. Товарищи, обычно дореволюционные ихние собрания и съезды кончались призывом “с Богом”, — сегодня съезд кончится словами “на Бога”. Вот лозунг сегодняшнего писателя». Не пройдёт и года, как несчастный безбожник Владимир Владимирович застрелится (или будет убит теми, кому служил) в Страстной понедельник!..

Обострение борьбы с религией в СССР было напрямую связано с уничтожением старого крестьянского уклада, с раскулачиванием. Ведь крестьяне оставались христианами, ибо крест заложен даже в самом понятии «крестьянин».

А в Эстонии в пику стране Советов власти перестали притеснять Православие. В 1929 году было, наконец, зарегистрировано эстонское автономное отделение Российского студенческого христианского движения. Отныне оно управлялось своими выборными органами, во главе местных кружков стояли ежегодно переизбираемые комитеты. Это было важно ввиду раскола внутри Русской Православной Церкви в Европе. Эстонские православные люди могли теперь сами решать, за кого они. После декларации Московского митрополита Сергия о признании советской власти епископы Архиерейского синода в югославском городе Сремски-Карловцы объявили о своём выходе из подчинения Московской Патриархии. Консервативное крыло возглавил митрополит Антоний (Храповицкий), умеренное — митрополит Евлогий (Георгиевский), который был одним из создателей РСХД, стремился к мягкому привлечению русской эмигрантской молодёжи к Церкви, считая, что «…для молодежи, если она от Церкви отстает далеко, сразу войти в неё трудно, надо сначала дать ей постоять на дворе, как некогда стояли оглашенные, и потом уже постепенно и осторожно вводить ее в религиозную стихию Церкви, иначе можно молодые души спугнуть, и они разлетятся в разные стороны: в теософию, антропософию и другие лжеучения». В итоге РСХД больше стояло за Евлогия и стало отходить от консервативно-монархических взглядов.

Надо полагать, споры внутри зарубежной Церкви не могли не будоражить умы и в семействе Ридигеров. Каковы были их настроения того времени? Надо полагать, они оставались верными идеалам Православной монархии, поскольку юный Алёша с детства воспитывался в почитании расстрелянной царской семьи.

Итак, 23 февраля 1929 года герой нашей книги появился на свет.

Вот, кто ещё родился в один год с ним: пионер-герой Марат Казей, футбольный вратарь Лев Яшин, композитор Александра Пахмутова, актёры Олег Стриженов и Нина Ургант, космонавт Андриян Николаев, певица Людмила Зыкина, политик Евгений Примаков, шахматист Тигран Петросян, писатели Фазиль Искандер, Виктор Конецкий и Василий Шукшин… Довоенные мальчики и девочки, весёлые и насупленные, счастливые и несчастные, задиристые и послушные, непоседы и тихони.

Каким был Алёша Ридигер? Сам о себе он вспоминал: «И в детский сад я ходил, в школе учился — всё это было. Случалось, и за косы дёргал девчонок, и прятал куклы от младших сестрёнок — двоюродной и троюродной. Потом вместе их находили, смеялись. А вот что касается рогатки… Ни разу в жизни ни из чего ни в кого не целился и уж тем более не стрелял. А вот хлеб убирал, картошку окучивал, в лес за грибами бегал… Мяч, конечно, гонял с ребятами — в школе. Как все, без особых претензий на “звёздное” будущее. К тому же я в детстве часто болел ангиной, она дала осложнение на сердце, так что особо не побегаешь…»

В год появления младенца на свет скончался его дедушка, Александр Александрович Ридигер, благодаря которому Алёша родился не в СССР.

В 1930 году протоиерей таллинского собора Александра Невского отец Иоанн Богоявленский открыл при своём храме русскоязычные богословско-пастырские курсы, и Михаил Александрович Ридигер стал одним из первых слушателей. Отцу Иоанну было тогда пятьдесят лет, он родился в семье псаломщика Курской епархии, окончил Курскую духовную семинарию, а в 1904 году Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В академии учился одновременно со своим старшим братом Дмитрием, который впоследствии был митрополитом. В 1904 Ивана Богоявленского назначили воспитателем Санкт-Петербургского Александро-Невского духовного училища, а через год рукоположили во священника. Служил в Гдове и Кронштадте, а с 1912 года — настоятелем Павловского собора Гатчины. Весьма образованный человек, протоиерей Иоанн написал книгу «Значение Иерусалимского храма в Ветхозаветной Истории еврейского народа», принимал деятельное участие в создании «Православной богословской энциклопедии», выходившей в предреволюционные годы в Петрограде. Спасая от большевиков гатчинские реликвии, он эмигрировал в Эстонию, вывезя из Гатчинского собора десницу Иоанна Предтечи, Филермскую икону Божией Матери и часть Животворящего Креста Господня, которые были привезены в Россию при императоре Павле I. В двадцатые годы отец Иоанн написал учебное пособие по преподаванию Закона Божия для русских детей в эмиграции. Как только появилось РСХД, он стал деятельным его участником. В 1930 году он открыл свои курсы и начал издавать журнал «Православный собеседник». Вскоре отцу Иоанну суждено будет стать духовником будущего Патриарха.

Но пока Алёша учился ходить, бегать, произносить первые слова. Жизнь семьи Ридигеров, перенёсшей кончину Александра Александровича, вошла в свою колею, теперь стало лучше, чем в двадцатые годы, жили уже не впроголодь и не сильно чувствовали себя изгнанниками. А между тем, в стране советов в 1930 году не только появился первый светофор, но и учреждение, наименование которого станет страшным для миллионов людей, — ГУЛаг. Продолжалась новая волна гонений и на весь русский народ, и в особенности на его крестьянство и верующих людей. Пастырей добрых не только ссылали и отправляли в лагеря, многие из них принимали мученическую кончину. Вот краткий мартиролог за 1930 год. Январь: в Коломне во время пыток скончался протоиерей Петр Успенский. Февраль: на Соловках от нечеловеческих условий скончался протоиерей Николай Восторгов, там же расстрелян епископ Прилуцкий Василий (Зеленцов), умучен протоиерей Василий Измайлов, а в городе Каинске расстреляны священники Михаил Пятаев и Иоанн Куминов. Март: под Воронежем расстреляны священники Александр Вислянский и Даниил Алфёров, а в Уфимской губернии расстреляны протоиереи Петр Варламов и Николай Розов. Август: в окрестностях Воронежа расстреляны архимандрит Алексеевского монастыря Тихон (Кречков), иеромонахи Георгий (Пожаров) и Косма (Вязников), священники Иоанн Стеблин-Каменский, Сергий Гортинский, Феодор Яковлев, Александр Архангельский, Георгий Никитин, миряне Евфимий Гребенщиков и Петр Вязников… Можно продолжать и продолжать. Это те, кого в числе сотен и сотен других будущий Патриарх Алексий II будет канонизировать в сонме святых Новомучеников Российских.

1 октября 1930 года в Кремле был взорван Чудов монастырь, с которого началось освобождение Руси от монголо-татарского ига. Московский митрополит Алексий, воспитатель Дмитрия Донского, исцелив в Орде ханшу Тайдулу, потребовал в качестве награды, чтобы из центра Кремля убрали ханскую конюшню. Хан Джанибек удовлетворил его просьбу. На месте конюшни в память о чудесном исцелении Тайдулы, был воздвигнут Чудов монастырь. Большевики старательно выхолащивали из сознания русских людей память о своём величественном прошлом, уничтожая знаменательные памятники старины.

Пройдёт время, и Алексий Ридигер примет монашество с именем Алексий — уже в память о митрополите, воспитавшем у россиян дух свободы от поработителей.

В начале 1931 года, когда Алёше исполнилось два, на свет появились двое, с кем волей-неволей ему придётся много общаться в последнем двадцатилетии века. Люди, воспитанные совершенно иначе, нежели он, и имеющие прямо противоположный склад души, глубинно чуждые вере в Христа, не понимающие, что такое Россия и Православие, но зато умеющие бороться за власть, одержимые единым стремлением — властвовать любой ценой. Но на волне перемен они вынуждены будут во многом помогать ему, чтобы только откреститься от своего коммунистического прошлого.

1 февраля 1931 года родился Ельцин, 2 марта — Горбачёв. 11 марта в СССР запретили продавать Библию. 5 декабря взорвали храм Христа Спасителя. Этот храм-памятник героям 1812 года строился на протяжении десятилетий под духовным наблюдением митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова), пастыря, особо почитаемого будущим Патриархом Алексием II. О нём он напишет диссертацию на степень кандидата богословия, за что в КГБ получит прозвище «Дроздов», при нём мощи святителя Филарета будут обретены, сам святитель причислен к лику святых и перенесён в заново отстроенный храм Христа Спасителя. И скончается Святейший 5 декабря — в день взрыва!

Но сей круг замкнётся ещё не скоро. Впереди — огромная жизнь, и ему только три года в феврале 1932-го, он смешной толстощёкий малыш с ведёрками в руках, как на фотографии той поры, но уже знает наизусть многие молитвы, а когда его приносят в храм, старается подпевать. При этом, он ещё не сын священника, его отец по-прежнему работает бухгалтером на фанерной фабрике, и не скажешь, что мальчик хочет быть похожим на отца. Впрочем, дома перед иконостасом взрослые усердно исполняют и утренние, и дневные, и вечерние молитвы. Если это делается не искренне, ребёнок всегда особо почувствует именно неискренность в вере, и из таких семей зачастую выходят безбожники и разрушители храмов. Но в семье Ридигеров всё было по-настоящему, глубоко и трепетно, высоко и искренне, и мальчик рос одновременно со светлым и всепроникающим чувством веры в Бога, в Иисуса Христа, в Троицу единосущную и нераздельную. На удивление рано в нём вспыхнуло стремление к исповеди, ощущение греха, от которого надо постоянно очищаться, как очищаешь тело своё от грязи, так душу от духовных нечистот, пусть ещё младенческих, наивных, слабых. В возрасте четырёх лет Алёша уже имел своего духовника. Им стал наставник его отца — протоиерей Александро-Невского храма в Таллине отец Иоанн. Алёшу впервые в жизни взяли ночью на самый главный праздник:

— Мне было года четыре или пять, когда мои родители взяли меня на Пасхальный крестный ход. Как известно, он символизирует шествие жен-мироносиц ко Гробу Господню. Помню, всё вокруг было очень торжественно, празднично, ночь освящалась сиянием многих свечей и радостных лиц, и мне совершенно не хотелось спать… В тот день мой тогда ещё слабый детский голос впервые присоединился к мощному соборному гласу Церкви, который едиными устами и единым сердцем славил Господа Воскресшего: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав». Родители, а с ними и я, были усердными прихожанами таллинского Александро-Невского кафедрального собора. Он и стал для меня первым в моей жизни храмом. Самые нежные, волнующие чувства я испытываю к нему до сих пор. Столько событий — и радостных, и печальных, связано с ним!...

Таллинский храм Александра Невского был возведён в память о чудесном спасении императора Александра III во время железнодорожной аварии, когда вагон, в котором находилась вся августейшая семья, был полностью разрушен, и царь держал крышу, покуда все смогли выбраться. Обычно в таких катастрофах люди погибают. Это было настоящее чудо. Место для возведения храма было выбрано самое почётное — перед губернаторским дворцом, в котором ныне размещается эстонский парламент. Строился храм как на синодальные ассигнования, так и на пожертвования от верующего населения всей России. Главным подрядчиком стал купец первой гильдии Иван Дмитриевич Гордеев. Торжественное освящение собора происходило 30 апреля 1900 года. Совершал его епископ Рижский и Митавский Агафангел (Преображенский), причём в сослужении принимал участие святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Так в самом сердце эстонской столицы вознёсся в небо нарядными куполами и сверкающими крестами красавец-храм с одиннадцатью колоколами, пятиглавый и трёхпрестольный собор, рассчитанный на полторы тысячи прихожан, построенный по образцу московских храмов XVII столетия, украшенный по фасадам мозаичными панно. Он стал настоящим архитектурным и духовным украшением Ревеля.

В годы националистической резвости ура-патриоты Эстонии возопили о том, что храм стоит на холме Тоомпеа, в котором по преданию покоится прах народного героя Калевипоэга, и в 1928 году даже было принято решение взорвать православную святыню. Предполагалось на том месте соорудить полуязыческий «Пантеон эстонской независимости». И лишь благодаря стараниям предстоятеля Эстонской Апостольской Православной Церкви митрополита Александра (Паулуса) это не произошло. Разные были и есть эстонцы — и такие, кто в борьбе за независимость готовы на любое преступление и кощунство, и такие, как митрополит Александр и многие другие достойные представители своего прекрасного народа, имеющие в душе страх Божий. Понимающие, что храм — это не просто архитектурное сооружение, а посольство Бога на земле.

Вот одно такое посольство, храм Александра Невского на Замковой площади, и стало тем местом, куда Ридигеры с волнением и любовью приходили по праздникам и будням, в воскресные и не воскресные дни. Здесь Алёша научился осознавать, что дом, в котором они живут, временный, а здесь, в храме — прихожая того дома, в котором они будут жить вечно после своего ухода из земного странствия.

«Протоиерей стал моим духовным отцом. Он, как и мои родители, учил меня главному: видеть в людях прежде всего доброе начало». В шестилетнем возрасте Алёша стал прислуживать отцу Иоанну. Первым его послушанием было разливать святую воду. Он стоял возле чана со святой водой и чувствовал себя часовым на очень важном посту.
Он уже знал наизусть всю службу. Не заучивал. Она сама ложилась и ложилась на сердце, пока не отложилась в нём полностью. В пять лет Алёша умел хорошо читать, а когда пришла пора идти в школу, бабушка Аглаида Юльевна подарила ему главную книгу: «Разве можно забыть знакомство с первой религиозной книгой? До сих пор помню запах её страниц… Этой книгой было Евангелие. В 1936 году такой драгоценный подарок сделала бабушка. Надписала: «Алёше. Книга для чтения и назидания». С этим Евангелием он не расстанется до последних дней своей жизни.

А в мире всё стремительно менялось. Население земного шара достигло двух миллиардов человек. И один человек из этих двух миллиардов на вполне демократических выборах в Германии стал канцлером, а вскоре — фюрером, вождём объявленного им самим Третьего рейха. Под его вытянутой вперёд и вверх дланью Германия стремительно превращалась в сильное и хищное военное государство, уже не скрывающее своих целей по захвату других государств. В Эстонии многие смотрели на господина Гитлера с восхищением, здесь у него находилось всё больше и больше приверженцев. Несколько притухший в конце двадцатых и начале тридцатых национализм вновь стал набирать градус, эстонские фашисты с ненавистью взирали на некоренных представителей, и снова зазвучало из искривлённых губ презрительное «vene tibla», вполне приравниваемое к «juut koonu» — «жидовская морда». В конце тридцатых годов, когда в Эстонии под влиянием гитлеризма вновь стали поднимать голову яростные националисты, воскресли призывы покончить с Православием, взорвать храм Александра Невского. Помешало им одно весьма удивительное обстоятельство — во главе эстонского государства стоял православный эстонец Константин Яковлевич Пятс. Несколько раз он избирался государственным старейшиной, как в двадцатых и тридцатых годах именовался пост главы государства, а в 1934 году, будучи премьер-министром Эстонии в полномочиях государственного старейшины, Пятс совершил военный переворот, призванный не допустить прихода к власти вапсов — националистов, основывающихся на идеях Муссолини. В Эстонии было введено тоталитарное правление, но не фашистское. Все политические партии запрещались, вводилась цензура. А сам Константин Яковлевич сначала был провозглашён государственным протектором Эстонии, а в 1938 году стал первым эстонским президентом.

Мало того, что глава государства был православным, его родной брат Николай Яковлевич и вовсе являлся православным священником, членом Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов. В 1936 году протоиерей Николай стал настоятелем храма Александра Невского. Вновь гроза миновала этот величественный собор в центре Ревеля. Уже мало кто осмеливался призывать к его уничтожению в условиях тоталитарного режима, возглавляемого родным братом настоятеля!  
Он был такой же мальчик, как все вокруг, весёлый, озорной, немножко избалованный вниманием любящих родителей и особенно бабушки Аглаиды. Но строгая мама не давала особо разбаловаться, умея ласково и одновременно без сюсюканья смирять детские капризы. Родители возили малыша в разные святые места, особенно часто в Пюхтицкий монастырь. Ходили и на обычные светские прогулки, часто гуляли в таллиннском парке Кадриорг, на окраине которого располагался зоопарк. Зверьё Алёша обожал, и любовь к посещению зоопарков останется у него на всю жизнь. И в семье всегда бывала живность — сначала терьер Джонни, потом огромный ньюфаундленд Солдан и беспородный Тузик, умело и с достоинством позирующий на многих детских фотографиях: «Гляньте на меня, быть может, я какой-нибудь собачий принц!»

В конце тридцатых годов Алёша Ридигер стал всё чаще и чаще играть в одну игру, которая поначалу вызывала недоумения и сомнения у его родителей.

Патриарх Тихон в детстве играл в священника — мастерил некое подобие кадила и разгуливал с ним по двору, произнося молитвы, осеняя крестом других ребятишек, благословляя их. Патриарх Алексий II в детстве устроил даже свой собственный храм: «Было у меня в детстве особое занятие, которое сам я, впрочем, считал тогда вполне серьёзным делом. Я служил. В крохотной пристройке возле дома оборудовал некое подобие храма. Во всяком случае, мне точно казалось, что это «дом Божий», и никакой несерьёзности по отношению к своей затее я не признавал. Даже икона там была у меня — почти настоящая. Свечи горели, ладаном пахло… Был и алтарь, который страсть как хотела увидеть «хотя бы одним глазком» моя двоюродная сестра Елена. Однако сделать этого я позволить никак не мог — особам женского пола в алтарь заходить не положено. Единственная возможность — это устроиться в храм уборщицей… Сестрёнка была готова на всё, и мне пришлось устроить её на работу. Так играли. Совершать службу — вот, пожалуй, самое любимое моё занятие в детские годы. Заниматься этим мог часами! Были у меня свои облачения, их помогла мне сделать мама из своих старых платьев. Службу я знал наизусть с семи лет, так что всё получалось неплохо. Вот только родителей моих это моё увлечение стало в какой-то момент смущать».

Ридигеры вместе с Алёшей постоянно ездили по монастырям, бывали в мужской Псково-Печерской и женской Пюхтицкой обителях. А в 1937 году Михаил Александрович впервые побывал на Валааме. Поездка настолько потрясла его, что на следующий год он твёрдо решил свозить туда всю семью. Заодно и спросить у старцев, хорошо ли, что Алёша играет в собственную церковь.

Согласно православному преданию, Валаам — крайняя северная точка, до которой апостольскими стопами дошёл святой Андрей Первозванный, неся свет Христов миру. Тут он поставил каменный крест и отправился в обратный путь. Спустя девять столетий монахи Сергий и Герман основали на Валааме братство, которое с 1407 года стало монастырём.

После революции 1917 года Валаам оказался на территории Финляндии. Православные, жившие в стране Суоми и в Прибалтике, ежегодно совершали паломничества на «Северный Афон». Из Таллина переплывали в Хельсинки, оттуда на поезде ехали в Виппури, как тогда назывался Выборг, далее на автобусе до Сортавалы, а там садились на монастырский пароход и плыли по Ладожскому озеру.

— Помню, что за штурвалом всегда стоял валаамский монах в чёрном облачении. Помню, и как уверенно он вёл наше судно по порою не очень ласковым волнам. Дорога непростая, но никто из нас почему-то не уставал. Когда сходили на берег, то чувства, охватывавшие нас, лишали на какое-то время дара речи. Древняя обитель с её ещё не разрушенными тогда традициями монастырской жизни. Сама архитектура монастыря и скитов. Намоленность храмов. Неброская, потрясающей глубины природа северного края. Всё это произвело на меня, девяти— и десятилетнего мальчика, неизгладимое до сего дня впечатление. Запомнились встречи с духоносными старцами и насельниками обители, их открытость, доступность для каждого паломника, какая-то особая чуткость. Во многом посещения Валаамского монастыря и определили мой дальнейший жизненный путь».

Итак, летом 1938 года Михаил Александрович, Елена Иосифовна и Алёша впервые приплыли на Валаам.

— Да, там всё удивительно, особенно для городских жителей, которые приехали на короткое время — глотнуть чистого воздуха, набраться ярких впечатлений… Как-то раз мы стали свидетелями похорон одного из насельников монастыря. Стояли в сторонке, смотрели на траурную процессию и вдруг замечаем, что нет скорби в лицах насельников. Наоборот, проводы в последний путь напоминали какое-то торжество, едва ли не праздник. «В чём дело? — спросили у старцев. — Почему не плачет никто, не печалится?» Старцы нам объяснили, что плачут они, когда совершается постриг: в тот момент каждый вспоминает данные им и не всегда исполняемые обеты. Вот уж где настоящие скорбь и печаль… А провожая своих братьев в путь всея земли, монахи могут только порадоваться за ушедшего — ведь он, наконец, достиг тихой пристани, завершил своё жизненное странствие.

Настоятелем Валаама был в те годы схиигумен Харитон (Дунаев). Обитатели выбирали себе по возможности кто более строгую жизнь, кто менее. Для того существовали скиты различной строгости. К примеру, особенно строгим считался Иоанно-Предтеченский скит. Туда семью Ридигеров лично отвёз на вёсельной лодке схиигумен Иоанн, известный не только своей образованностью, но и тем, что вёл обширнейшую переписку со своими многочисленными духовными чадами.

— Великий был духовник! Посреди густого ельника стояла бревенчатая изба, в которой схиигумен жил в полном одиночестве. Сам возделывал огород, пёк хлеб, а всё остальное время непрестанно молился. Однажды мы с родителями весь день провели, общаясь с этим замечательным старцем. Он рассказывал нам о благотворности сердечной молитвы. Вокруг стояло совершеннейшее безмолвие, казалось, весь мир затих, слушая валаамского мудреца, — с трепетом вспоминал Святейший много лет спустя. «Молитва — самый трудный подвиг, и она до последнего издыхания сопряжена с трудом тяжкой борьбы. Все же Господь, по Своему милосердию, временами дает и утешение молитвеннику, чтобы он не ослабевал», — учил старец Иоанн.

Во время Первой мировой войны великий князь Николай Николаевич предложил создать на Валааме особый скит, в котором монахи бы денно и нощно молились о упокоении душ русских воинов, павших за веру, царя и Отечество. Так появился Смоленский скит, основанный духовником великого князя иеромонахом Георгием, он построил храм и келью. Предполагалось, что вскоре должны поселиться здесь ещё двенадцать монахов, но грянула революция, и Георгий остался один, принял схиму под именем Ефрем и в одиночестве ежедневно совершал божественную литургию по полному монастырскому уставу, поминал воинов, павших на поле брани. Пребывая на Валааме, Ридигеры всё не решались спросить у старцев относительно того, может ли подросток позволять себе играть в богослужение. И вот монах Иувиан привёз их в Смоленский скит, они молились с иеросхимонахом Ефремом, а когда тот прилёг отдохнуть, вдруг поманил к себе Алёшу и стал рассказывать ему, как в детстве играл в церковь, облачался в священника, а сестра при нём исполняла должность прислужницы. Услышав это, Михаил Александрович и Елена Иосифовна едва не расплакались — старец, не получив вопроса, сам ответил на него.

Такое не редкость, часто приходится слышать о том, как старцы заранее знают о вопросах своих посетителей и, не дожидаясь, отвечают на них. К примеру, известный песнопевец иеромонах Роман (Матюшин), ещё будучи монахом, сомневался, можно ли петь под гитару. И братия Псково-Печерского монастыря, в котором он тогда подвизался, выказывала недовольство тем, что он поёт под гитару песни собственного сочинения. Дело понятное: тогда вся молодёжь бренчала под гитару, в любой подворотне имелся свой «певец», чаще всего исполняющий нечто «русское народное, блатное хороводное». Тогда монах Роман отправился на остров Залит к своему духовнику — старцу Николаю Гурьянову, с вопросом как быть. Приехал, сели чай пить, он только собрался задать вопрос, а отец Николай его предваряет:

— А что же ты гитарку свою с собой не прихватил? Я очень люблю, как ты поёшь под гитарку! Тебе Бог послал это пение. Надо петь.

Кстати, Святейший тоже любил песнопения иеромонаха Романа, и когда его спрашивали, какую музыку он предпочитает, нередко упоминал их.   

Но вернёмся на Валаам 1938 года. Посещали Ридигеры и Коневский скит, в котором их непременно встречал схимонах Николай. Он всегда предчувствовал гостей и заранее ставил к их приезду самовар, чтобы когда они приехали, чай бы уже был на столе.

— А какие душеспасительные беседы при этом велись!.. Показывал нам свою деревянную церковь, своё жилище — русскую избушку на берегу зеркального озера. Очень много мы пили с ним чая. Раз за разом отшельник предлагал ещё чашечку и ещё, да так ласково, ненавязчиво, что отказать было никак не возможно. Говорил он мало, любил больше слушать. Но зато если вставит словечко, так не забыть уже никогда. «Молиться-то легко, а любить всего труднее», — эти его слова я навсегда запомнил.

Валаам представлял собою не только монашескую обитель, но и финский форпост, на нём размещались войска, строились фортификационные сооружения, ведь отношения Советской России с буржуазной Финляндией всё ухудшались и ухудшались, дело шло к войне. Финские солдаты кто с усмешкой, кто с неудовольствием поглядывали, как мимо них в чёрных облачениях, длинноволосые и бородатые ходят истинные хозяева острова и его окрестностей. Побаивались монастырского гостинника игумена Луку, человека внешне сурового, почти свирепого, к которому так запросто не подкатишь. Зато для паломников он открывался в ином свойстве:

— Высокий, худой, в белом подряснике с чёрным бархатным поясом… Монах очень торжественно выдавал ключи прибывшим на остров паломникам и туристам. Поселял нас в уютную келью, непременно наведывался, интересуясь, всем ли довольны. Когда у него было время, садился за стол и неторопливо рассказывал о жизни на Валааме.

Монахи быстро отличают истинно верующих от показушных. Ридигеры стали на Валааме любимцами. Иеромонах Памва до того полюбил их, что всякий раз бывая потом в Таллине, непременно приходил в гости. А Алёшу больше всего полюбил простой монах Иувиан, в миру Иван Петрович Краснопёров, коего на подвиг монашества благословил сам отец Иоанн Кронштадский. Рассказывая о нём, Иувиан положил в сердце Алёши Ридигера особое чувство почитания этого человека Божьего. Иоанн Кронштадский, должно быть, стал первым неканонизированным святым, о ком мальчик часто думал, образ которого носил в сердце всю свою жизнь. И какое дивное совпадение, что на следующий же день после того, как митрополит Алексий (Ридигер) станет Патриархом, будет канонизирован именно Иоанн Кронштадский! И таких «совпадений», имеющих глубочайший смысл, будет в его жизни очень и очень много. О чудесных совпадениях говорили многие отцы. «Когда я перестаю молиться, совпадения прекращаются», — утверждал, к примеру, епископ Василий (Родзянко).

Один мой знакомый в лихие девяностые незаслуженно оказался в тюрьме. Жена долго добивалась его оправдания и освобождения. Наконец решила испробовать последнее средство — пошла в церковь, помолилась, поставила свечи, заказала молебен. В тот же день её мужа освободили. Когда она ему рассказала об этом чуде, он рассмеялся и махнул рукой:

— А! Это простое совпадение! — не понимая, что это очень не простое, а очень важное и таинственное — промыслительное совпадение!

Монах Иувиан говорил Алёше не только о великих подвижниках Православия. «Человек исключительной начитанности и эрудиции, он был главным собирателем и хранителем истории Валаамских подвижников. Архивариус монастыря по основному своему послушанию, отец Иувиан заведовал на острове также водомерными и метеонаблюденями, которые проводил на протяжении многих лет с большой тщательностью, хорошо понимая, что они вызывают неизменный интерес научного мира», — вспоминал о нём Святейший.

Монах Иувиан рассказывал Алёше о своих наблюдениях за природой Валаама, где иной раз в день выпадает месячная норма снега или дождя. Озеро часто штормит, сосны и другие деревья, растущие вдоль берега, принимая на себя удары стихии, обретают причудливые очертания. Монах показывал Алёше живописные валаамские внутренние озёра, из которых самое большое и красивое озеро Сисяярви. На его берегу растёт знаменитая старая сосна, которую изображал на своих полотнах Шишкин. А ещё растут на острове необычные ели, одетые в густую крону до самых пят, будто и они приняли на себя монашеские облачения. Несмотря на частые шторма и ветры, Валаам обладает своим особым микроклиматом, в котором можно выращивать теплолюбивые растения и плоды, чем с особым увлечением занимаются монахи. Летом на острове гораздо больше солнечных дней, нежели на материке, но средняя температура июля семнадцать градусов. Зимы обычно снежные, но сильные морозы редкость.

А сколько тут птиц и зверей! Лоси, зайцы, лисицы, норки, белки. На маленьких островах валаамского архипелага лежат ладожские нерпы. В траве иной раз можно увидеть блеснувшую змею. Весной и летом щебечут птицы, коих тут больше ста видов. Замечательна и рыбалка, приносящая на монастырский стол свои дары — лосося и хариуса, карася и однофамилицу отца Иувиана краснопёрку, лещевидную густёру и серебряного сига, золотистого линя и ладожскую палию, которая и водится-то лишь в Ладоге да Онеге.

До чего же хороша жизнь на Валааме! Вернувшись в Таллин, Алёша только и мечтал о следующем лете, когда можно будет снова сюда приехать. Всю осень, зиму и весну он переписывался с отцом Иувианом, они обменивались скромными, но дорогими друг для друга подарками. Допустим, Алёша ему — записную книжечку, а монах мальчику — литографический вид горы Афон и стихи. «Дорогой о Господе, милый Алешенька! — писал Иувиан в своих письмах. — Сердечно благодарю тебя, дорогой мой, за приветствие с праздником Рождества Христова и с Новым годом, а также за твои добрые пожелания. Да спасет тебя Господь Бог за все эти дары духовные… Если бы Господь сподобил всех вас приехать к нам на Пасху, это увеличило бы нашу пасхальную радость… Прости, дорогой Алешенька! Будь здоров! Да хранит тебя Господь. В своей чистой детской молитве вспомни и о мне недостойном. Искренне любящий тебя о Господе м. Иувиан».

Алёша в детстве часто простужался и болел ангиной. Добрый монах поддерживал его: «…В продолжение понесённых тобою неоднократных болезненных недомоганий, мы каждый раз искренне сочувствовали тебе, Алёшенька, а также и молились за тебя Богу, чтобы Господь уврачевал тебя и даровал бы тебе Свой драгоценный дар — здоровье телесное и спасение душевное. О сём и сам ты молись Господу Богу, помня Его слова, изреченные в Евангелии Христовом: «Имейте веру Божию. Истинно говорю вам: если кто скажет горе сей: двигнись и ввергнись в море, и не размыслит в сердце своём, но веру имеет, что будет по слову его; сбудется ему, что ни скажет; того ради говорю вам: всё, что в молитве просить будете, — веруйте, что примете и будет вам». Такая молитва веры спасёт болящего и воздвигнет его от болезни. В ожидании личного с тобою свидания и собеседования у нас на Валааме, с искренней к тебе любовию остаюсь — м. Иувиан».

Алексею много придётся болеть и не только ангиной, но и сердечными заболеваниями, и всякий раз усердной молитвой сдвигать и сдвигать гору своей жизни дальше и дальше до самой кончины в преклонном возрасте.

Письмо Иувиана о силе молитвы отправлено в конце июня 1939 года. На Пасху Ридигерам побывать на Валааме не удалось, они отправились туда во второй половине лета, и снова всё было как в дивном сне — встречи с монахами, ставшими родными, прогулки по чудесному острову, стояние на богослужениях под дивный и неповторимый валаамский распев. Казалось, отныне они ежегодно будут приезжать сюда, на северный Афон, чтобы насладиться жизнью, подобной райскому бытию. Но, увы, вторая поездка оказалась последней, когда они втроём так счастливо сюда прилетели, как на крыльях. В следующий раз Алексей приедет сюда без отца и матушки спустя почти полвека! А тогда, в 1939-м Валаам встречал войну. Уже в сентябре дислоцированные на острове финские войска были приведены в боевую готовность. С 12 октября монастырь замолчал — власти запретили колокольный звон. 30 ноября семьи военных эвакуировали вглубь Финляндии. 12 октября в монастыре был прекращен колокольный звон. 30 ноября началась так называемая Зимняя война между СССР и Финляндией.

В последние два десятилетия вся вина за эту довольно ожесточённую войну была возложена на Советскую Россию. Это несправедливо. В условиях надвигающейся куда более страшной войны СССР просил Финляндию уступить ему остров Ханко для устройства на нём военно-морской базы, а также часть территории, дабы граница не подходила к самым окраинам Ленинграда. «Мы ничего не можем поделать с географией, так же, как и вы… Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу», — заявил Сталин. Взамен Финляндии предлагались территории на Карельском полуострове, вдвое большие, нежели получаемые Советским Союзом. Но финны ответили, что эти территории и без того должны принадлежать им. Отношения между странами резко ухудшились, что и привело к вооружённому конфликту. Не хотите согласиться по-хорошему, будем действовать по-плохому, — так решило советское государство. В итоге, проведя военные действия на финской территории, Красная армия, понеся потери вдвое большие, нежели финская, прорвала линию Маннергейма, добилась желаемой победы, получила Карельский перешеек, отодвинула границу от Ленинграда на 150 километров, а Финляндия взамен не получила ничего.

Среди приобретений Советского Союза оказался и Валаамский архипелаг. Несколько раз он подвергался бомбардировкам, но обошлось без человеческих жертв. Чудом не пострадали и постройки. Одна бомба упала прямо перед входом в Спасо-Преображенский собор и — не взорвалась! А могла бы разрушить весь фасад. 5 февраля 1940 года схиигумен Харитон возглавил эвакуацию монастырской братии.

— Останься они на Валааме, их участью стало бы окончание дней в концентрационном лагере, — утверждал впоследствие Святейший. — И вот февральской ночью 1940 года собрались все монахи обители, не менее двухсот человек. Получили благословение игумена Харитона, взяли в руки то, что смогли унести: раку преподобных Сергия и Германа Валаамских, ризы, иконы, книги, — и, обливаясь слезами, оставили родную обитель. Идти пришлось прямо по льду Ладожского озера. Порднялась метель, двигаться нужно было на северо-запад, а это было как раз против ветра. Не всем довелось выдержать суровое испытание… В Финляндии, в местечке с названием Папиниеми, что переводится как «поповский мыс», уцелевшим монахам удалось образовать Ново-Валаамскую обитель.

А на самом Валааме обосновалась единая школа боцманов советского ВМФ, в августе 1940 года прибыли первые курсанты и добавилась школа юнг. Новые обитали северного Афона не испытывали благоговения перед валаамскими святынями, постройки монастыря перекраивались на новый лад. Жизнь обители канула в прошлое. Но не будем поливать грязью тех молодых людей, что прибыли сюда учиться военно-морскому делу — в годы Великой Отечественной войны они совершали иные чудеса — чудеса героизма, принимая участие в боевых операциях по обороне Волхова и берегов Ладоги, охране «дороги жизни», без которой жертвы осаждённого города на Неве оказались бы куда более страшными!

В Ново-Валаамском монастыре все, кого так любил Алёша и его родители, будут доживать свой век. В 1983 году умрёт последний русский монах, братия станет вся финская. В наше время она насчитывает десять человек, которые возносят православные молитвы о «госпоже нашей Финляндии».

В Таллине семья Ридигеров с волнением следила за событиями Зимней войны, переживала о потере Валаама, куда теперь невозможно будет поехать следующим летом.

1 сентября 1939 года разразилась Вторая мировая война. В течение месяца гитлеровские армии разгромили Польшу, и вскоре из Прибалтики по призыву Гитлера началось возвращение в Германию людей, имеющих немецкие корни. Особенно много уезжало весной 1940-го. Могли уехать и Ридигеры. Но они нисколько не чувствовали себя немцами, имея русское мироощущение, исповедуя русскую Православную веру. Конечно, Эстония была не Россия, но русского в ней было куда больше, нежели в Германии.

Александр Сегень