Яркой особенностью учения святителя Игнатия (Брянчанинова) об исихазме является его строгий, аскетический реализм, исключение каких-либо мистических восторгов. То, что более всего привлекает обывателя в исихастской традиции – видение нетварного света, обожение и обретение духовного преображения, очевидного даже в телесном естестве, – святитель полностью затушевывает, оставляет в тени: слишком многие, пожелав вкусить благодатных даров и видений, впали в прелесть. Исихазм святого Игнатия – это непрестанный внутренний труд, возделывание своей души без ожидания небесных озарений. Это заключение ума в слова молитвы, покаянный плач сердца, за который большее, что можно здесь ожидать, – утешение как знак приятия Богом твоего покаяния.
В центре умного делания святителя Игнатия, как и многих других отцов-аскетов, – молитва Иисусова. Святитель выявляет определенную последовательность в совершении молитвы Иисусовой, своего рода ступени молитвенного восхождения к Богу. В частности, в аскетическом наследии святителя мы видим следующие ступени:
– молитва устная,
– молитва умная,
– молитва сердечная,
– молитва душевная.
Для правильного прохождения данных ступеней молитвенного делания святитель предлагает один и тот же принцип: заключать ум в слова молитвы, отвергая всякую мечтательность: «Святый Иоанн Лествичник советует заключать ум в слова молитвы и, сколько бы раз он ни устранился из слов, опять вводить его. Этот механизм особенно полезен и особенно удобен. Когда ум будет таким образом во внимании, тогда и сердце вступит в сочувствие уму умилением – молитва будет совершаться совокупно умом и сердцем»
[1].
Что показательно, преподобный Иоанн Лествичник всего дважды в своей «Лествице» высказал этот принцип. Наиболее ясно в слове о молитве: «Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль, или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы. Если она, по младенчественности твоей, утомится и впадет в развлечение, то опять введи ее в слова молитвы, ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен всё утвердить, может и уму нашему дать постоянство»
[2]. Данную мысль святой Иоанн Лествичник высказывает также в слове о послушании: «Непрестанно борись с парением твоих мыслей, и когда ум рассеялся, собирай его к себе, ибо от новоначальных послушников Бог не ищет молитвы без парения. Поэтому не скорби, будучи расхищаем мыслями, но благодушествуй и непрестанно воззывай ум ко вниманию, ибо никогда не быть расхищаему мыслями свойственно одному Ангелу»
[3]. Во второй цитате речь идет о возвращении ума к себе, чтобы мысль, так сказать, не уходила в мечтательность. С первой цитатой второе высказывание роднит рекомендация воззывать ум ко вниманию, что реализуется при внимании словам молитвы. Высказанная преподобным Иоанном Лествичником только дважды мысль становится для святителя Игнатия основным правилом молитвенного делания, постоянно повторяемым, – настолько святитель внимательно, вдумчиво исследовал творения древних святых отцов, извлекая важные правила, существенно необходимые для современных христиан.
Основываясь на данном принципе, святитель Игнатий представляет последовательное прохождение молитвенных ступеней следующим образом.
Первый вид совершения молитвы Иисусовой есть совершение ее устно, гласно, словесно. Он заключается в устном произношении слов молитвы Иисусовой при внимании к ним ума. Молитва устная, поскольку произносится языком, есть явление еще телесного подвига, который, однако, не должен исключаться при вступлении в умное делание
[4]. Вместе с тем молитва устная есть начало умной молитвы, когда произносимым словам сопутствует внимание ума, эта неизменная, обязательная принадлежность умного делания. «Устной, гласной молитве, как и всякой другой, должно непременно сопутствовать внимание. При внимании польза устной молитвы – неисчислима. С нее должен начинать подвижник»
[5]. «Для всех и каждого существенно полезно начинать обучение молению именем Господа Иисуса с совершения молитвы Иисусовой устно при заключении ума в слова молитвы. Заключением ума в слова молитвы изображается строжайшее внимание к этим словам, без которого молитва подобна телу без души»
[6].
Во внимании ума к словам молитвы состоит вся связь устной молитвы с умным деланием, без этого устная молитва не может оказать пользы душе. И потому необходимо произносить молитву неспешно, тихо, спокойно, с умилением сердца, произносить ее чуть вслух, отгоняя все приходящие помыслы и заключая ум в произносимые слова
[7]. «Внимательная устная и гласная молитва, – говорит святой Игнатий, – есть начало и причина умной. Внимательная устная и гласная молитва есть вместе и молитва умная. Научимся сперва молиться внимательно устною и гласною молитвою, тогда удобно научимся молиться и одним умом в безмолвии внутренней клети»
[8].
От частого упражнения в гласной молитве уста и язык освящаются, делаются неспособными к служению греху, освящение сообщается и душе. Поэтому святитель Игнатий приводит в пример преподобных Сергия Радонежского, Илариона Суздальского, Серафима Саровского и некоторых других святых, которые не оставляли устной и гласной молитвы в течение всей жизни и сподобились благодатных даров Святого Духа. У этих святых «с гласом и устами были соединены ум, сердце, вся душа и всё тело; они произносили молитву от всей души, от всей крепости своей, из всего существа своего, из всего человека»
[9]. Святитель Игнатий достаточно высоко оценивает устную молитву, он советует совершать ее всем без исключения, совершать по указанному способу преподобного Иоанна Лествичника, без самостоятельного поиска последующих видов молитвы, поскольку лишь Господь может преобразовать устную молитву в умную, сердечную и душевную
[10].
Устная молитва, когда в ней приобретено и хранится внимание нерассеянным, сама собой переходит в молитву умную, а затем сердечную, что соответствует определенной духовной зрелости
[11].
Молитва называется «умною, когда произносится умом с глубоким вниманием, при сочувствии сердца»
[12]. Способ преподобного Иоанна Лествичника уже приносит плод: ум привыкает заключаться в словах молитвы, внимание ума становится более глубоким, при этом уму содействует сердце. Сердце соучаствует в молитве чувствами сокрушения, покаяния, плача, умиления
[13]. Впрочем, естество еще не преображено, разъединение ума, сердца и тела влияет на молитву, время от времени умная молитва расхищается чуждыми помыслами. Причина этого заключается в том, что ум, не освободившись совершенно от пристрастий, впечатлений, попечений, не имеет устойчивости и потому предается мечтаниям. Поэтому на данной ступени еще требуется постоянное понуждение себя к правильному совершению молитвы. Для достижения благодатной непарительности ума необходимо постоянно доказывать искренность своего желания подвигом, удержанием ума в словах молитвы.
Собственный подвиг со временем может привести к благодатному, нерасхищаемому вниманию, но сначала «предоставляется молящемуся молиться при одном собственном усилии; благодать Божия несомненно содействует молящемуся благонамеренно, но она не обнаруживает своего присутствия. В это время страсти, сокровенные в сердце, приходят в движение и возводят делателя молитвы к мученическому подвигу, в котором побеждения и победы непрестанно сменяют друг друга, в котором свободное произволение человека и немощь его выражаются с ясностию»
[14]. Нередко понуждение себя к умной молитве длится всю жизнь. Поскольку молитва противостоит ветхому человеку, то доколе он присутствует в нас, дотоле противится молитве. Противятся ей и падшие духи, стараются осквернить молитву склонением нас к рассеянности, к принятию приносимых ими помыслов и мечтаний. Но часто понуждение себя увенчивается благодатным утешением в молитве, которое способно ободрять к дальнейшему понуждению себя.
Если же будет воля Божия, то, как говорит святитель Игнатий, «благодать Божия являет ощутительно свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно или, что то же, без развлечения, с сердечным плачем и теплотою; при этом греховные помыслы утрачивают насильственную власть над умом»
[15]. И такая молитва именуется у святителя Игнатия «сердечною, когда произносится соединенными умом и сердцем, причем ум как бы нисходит в сердце и из глубины сердца воссылает молитву»
[16].
Состояние при сердечной молитве характеризуется освобождением от расхищения и пленения души наносимыми врагом помыслами, подвижник допускается пред невидимое лице Божие, и если ранее, при нечистой молитве, понятие его о Боге было мертвым, то теперь он «познает Бога познанием живым, опытным»
[17]. То есть только при сердечной, нерасхищаемой молитве возникает живое познание Бога, не теоретическое и отстраненное, а опытное богопознание. «Тогда человек, обратив взоры ума на себя, видит себя созданием, а не существом самобытным, каким обманчиво представляются люди самим себе, находясь в омрачении и самообольщении; тогда уставляет он себя в то отношение к Богу, в каком должно быть создание Его, сознавая себя обязанным благоговейно покоряться воле Божией и всеусердно исполнять ее»
[18]. Благодатный духовный плач, как особый дар Божий, сопутствует сердечной молитве
[19].
И далее, по святителю Игнатию, молитва становится «душевною, когда совершается от всея души, с участием самого тела, когда совершается из всего существа, причем всё существо соделывается как бы едиными устами, произносящими молитву»
[20]. Душевной молитве свойственно благодатное духовное ощущение страха Божия, благоговения и умиления, которое переходит в любовь. Только на этой ступени подвижник испытывает духовное наслаждение в предстоянии лицу Божию, молитва его становится самодвижной, непрестанной
[21].
Святитель Игнатий описывает этот завершительный этап молитвенного восхождения к Богу весьма сходно с тем, как свидетельствуют о состоянии духовного восхищения и созерцания другие святые отцы: «Когда ж, по неизреченному милосердию Божию, ум начнет соединяться в молитве с сердцем и душею, тогда душа, сперва мало-помалу, а потом и вся начнет устремляться вместе с умом в молитву. Наконец устремится в молитву и самое бренное наше тело, сотворенное с вожделением Бога, а от падения заразившееся вожделением скотоподобным. Тогда чувства телесные остаются в бездействии: глаза смотрят и не видят: уши слышат и вместе не слышат. Тогда весь человек бывает объят молитвою: самые руки его, ноги и персты несказанно, но вполне явственно и ощутительно участвуют в молитве и бывают исполнены необъяснимой словами силы»
[22]. Хотя святитель не употребил ни термина «обожение», ни термина «созерцание», но его описание объятия молитвой всего человека с душой и телом и исполнения «необъяснимой словами силой», несомненно, подводит к этим понятиям.
Итак, подытожим учение святителя Игнатия о ступенях молитвенного делания. Молитва устная – внимательно произносимая вслух. Умная – с глубоким вниманием ума и покаянными чувствами сердца, но время от времени расхищаемая мечтательностью. Сердечная – из соединенных ума и сердца, когда молитва становится непарительной, а греховные помыслы утрачивают насильственную власть над умом. Душевная – это молитва благодатная, произносимая из всего душевно-телесного существа человека, сопутствуемая особым благодатным состоянием и ощущением духовной любви. Причем лишь на этой, завершительной, четвертой ступени подвижник испытывает духовное наслаждение в предстоянии лицу Божию, а молитва его становится самодвижной, непрестанной. На данном пути строжайше запрещается специально искать молитвенных восторгов и скорых переходов на последующую ступень молитвы, что должно совершаться естественным образом по усмотрению Божию.
Валерий Духанин
[1] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1 //
Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 1. М., 1996. С. 260–261.
[2] Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица. Сл. 28: 17. М., 2007. С. 398.
[3] Там же. Сл. 4: 92. С. 93.
[4] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетическая проповедь //
Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 4. М., 1997. С. 337.
[5] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 2 //
Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 2. М., 1996. С. 185.
[6] Там же. С. 312.
[7] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 262–263; Т. 2. С. 185–186, 271.
«Молитва несовершенна без мысленного взывания, – учит святой Марк Подвижник. – Нерассеянно вопиющий ум слышит Господь» (Наставления // Добротолюбие. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1993. Т. 1. С. 541). «Внимание, ищущее молитвы, молитву обретет», – наставляет преподобный Нил Синайский (Слово о молитве // Добротолюбие. Т. 2. С. 225, также С. 229, 273).
[8] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 2. С. 183, 271.
[9] Там же. С. 186.
[10] Там же. С. 312.
[11] Там же. С. 185, 216. О том же пишет преподобный Паисий Величковский: «От молитвы, произносимой долговременно языком, проистекает умовая, а от умовой – сердечная» (Крины сельные. Одесса, 1910. С. 28).
[12] Там же. С. 218.
[13] Там же. С. 257, 262–263. Об этих чувствах сообщает и преподобный Нил Синайский, это – самоуглубление, благоговение, умиление и душевное болезнование о грехах. (Слово о молитве // Добротолюбие. Т. 2. С. 212).
[14] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 270, 146, 262; Т. 2. С. 323;
Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству //
Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 5. М., 1998. С. 98. Так, замечает пресв. Илия Екдик: «Не столько трудно пресечь путь реке, чтоб она не неслась вниз, сколько остановить стремление ума, чтоб не влаялся по видимым вещам, а устремлялся горе к сродному ему, сосредоточиваясь в молитве» (Цветособрание // Добротолюбие. Т. 3. С. 439).
[15] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 270–271.
[16] Там же. Т. 2. С. 218. Согласно святым Исихию Иерусалимскому и Иоанну Лествичнику, молитва, соединившаяся с сердцем, изглаждает в душе греховные помыслы и образы и прогоняет демонов (
Исихий Иерусалимский, святой. О трезвении и молитве // Добротолюбие. Т. 2. С. 187, 189–190, 196;
Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица. С. 215).
[17] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 325.
[18] Там же. С. 325.
[19] Там же. С. 219, 276.
[20] Там же. С. 218;
Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетическая проповедь. С. 339. Так выражается об этом преподобный Нил Синайский: «Есть высшая молитва совершенных, некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда неизглаголанными воздыханиями духа приближается он к Богу, Который видит расположение сердца, отверстое, подобно исписанной книге, и в безгласных образах выражающее волю свою» (Слово о молитве // Добротолюбие. Т. 2. С. 229. См. также:
Филимон, авва. Сказание // Добротолюбие. Т. 3. С. 366).
[21] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 219, 323–324. Ср. с учением преподобного Исаака Сирина о чистой молитве и о созерцании (Слова подвижнические. М., 1993. С. 60–66).
[22] Там же. С. 229. Точно так же состояние это описывает преподобный Исаак Сирин: «Нередко бывает, что человек преклонил колена в молитве, и руки его воздеты к небесам, лице устремлено на крест Христов, и все помышления свои собирает он во-едино в молитве к Богу, и в то время, как человек молится Богу со слезами и умилением, в тот самый час вдруг внезапно начинает бить в сердце его источник, изливающий услаждение, члены его расслабевают, очи закрываются, лице поникает к земле, и помышления его изменяются, так что не может он делать поклонов от радости, возбуждающейся во всем теле его» (Слова подвижнические. С. 289–290).